«Устои» – журнал с ярко выраженной народнической программой. Это – ясно. Ясно и то, что сущность народничества «Устоев», как и всякого народничества вообще, лежит, говоря словами Ленина, «в представительстве интересов и идей русского мелкого производителя»[336]. С другой стороны, ясно и то, что «Устои» – лишь один из этапов в развитии народнической идеологии, понять который мы можем, лишь учитывая всю длительную эволюцию, проделанную народничеством с момента его зарождения и до момента его вырождения и являвшуюся идеологическим отражением изменений, происходивших в жизни мелкого производителя. Народничество возникло и начало слагаться в законченную доктрину в эпоху слабого развития капитализма в России. В то время крестьянство было еще очень мало втянуто в товарный оборот, и капитал почти еще не проникал в деревню. Тогда «устои» крестьянской жизни – ее община и мир – действительно были еще крепкими и не начинали колебаться. Но постепенно картина менялась. Капитал все больше и больше проникал в деревню и производил пертурбацию в деревенской жизни. Народнической идиллии приходил конец. Происходил процесс постепенного «раскрестьянивания», по выражению Ленина[337], крестьян, превращения их из крестьян в мелкую буржуазию. Крестьянство расслоивалось. Внутри самой общины росла молодая буржуазия. Деревня становилась ареной внутренней классовой борьбы. «Борьба имущих и неимущих, – писал Ленин в „Что такое "друзья народа"?“ – идет в России везде, не только на фабриках и заводах, а и в самой глухой деревушке, и везде эта борьба есть борьба буржуазии и пролетариата, складывающихся на почве товарного хозяйства»[338].

Этот процесс классового расслоения деревни к 90-м годам стал несомненным и бросающимся в глаза фактом. К этому времени капитал уже вполне подчинил себе деревню, втянув ее в товарный обмен. Однако, этот процесс начался гораздо ранее 90-х годов. Яркие признаки его были заметны уже в 80-е и даже в 70-е годы. В этом мы могли убедиться хотя бы из изучения того журнала, о котором у нас идет речь. Мы видели, как народнические писатели должны были зафиксировать ряд фактов, свидетельствующих о начавшемся разложении старого деревенского быта. Они не всегда давали себе отчет в действительном смысле этих фактов. Они не понимали, насколько эти факты противоречат их программам и теориям. Однако, смутное сознание того, что дело идет не так, как оно должно было бы итти по теории, у них несомненно было налицо. В этом – глубочайший источник их разочарованности, пессимизма, гамлетизма и т.п.