Кроме этого, есть экологическая теория, согласно которой общее потепление климата внезапно сделало более перспективным и привлекательным вторжение в ранее непригодные для жизни области, такие как Северная Атлантика. Как утверждают, это привело к тому, что скандинавы в своих плаваниях не только совершали набеги, но и основывали новые поселения. Однако широко обсуждаемый средневековый климатический оптимум наступил через целых сто лет после начала набегов, возможно даже позднее. К тому времени, как средняя температура начала подниматься, Исландия и Гренландия уже были заселены. Климатическое влияние вулканической пылевой завесы VI века не вызывает сомнений, и выше мы рассмотрели воздействие этого фактора на формирование общества, в конечном итоге породившего феномен викингов, но к середине VIII века его значение успело отойти на второй план.

Некоторые ученые рассматривают европейские эмпории не как часть масштабной экономической перестройки, а как фактор притяжения, уравновешивающий парный толчковый фактор кораблестроения. Аргумент прост: викинги начали совершать набеги, потому что появилось множество мест, которые стоило разграбить, — современные военные называют это средой, богатой целями. Однако это не вполне соответствует хронологии. Ясно, что на эмпории неоднократно совершались набеги (особенно не повезло в этом отношении Дорестаду), и как связующее звено в цепочке импортноэкспортного обмена производственными товарами они служили крайне заманчивой целью. Но было бы неверно рассматривать эти широко раскинувшиеся сети междугородной торговли лишь как феномен VIII века, совпавший по времени с началом набегов, и не следует забывать, что скандинавы не только грабили и жгли такие поселения, но и сами приезжали туда торговать.

И только когда мы соединяем роль эмпориев с политикой Скандинавии, ситуация, сложившаяся в середине VIII века, начинает проясняться.

Власть в зальных культурах Скандинавии отличалась агрессивностью и склонностью к междоусобной борьбе. Некоторые рассматривают появление морских конунгов на норвежском побережье как квинтэссенцию хищнических аспектов этого общества. По мере того как власть морских конунгов в регионе усиливалась, они, вероятно, выступали в качестве гарантов общей безопасности и, таким образом, постепенно сокращали возможности для «внутренних» набегов в Норвегии. Разбойники, лишившиеся перспективы грабить у себя дома, вынужденно обратили взоры за границу, и так было положено начало знаменитым нападениям на Британские острова.