Ведущий специалист по вопросу кодекса дружбы у викингов предположил, что еще одним объяснением разбойных набегов было именно то, что их целью становились люди, не охваченные и не защищенные условиями скандинавского социального договора. В более широком смысле заграничные набеги можно было использовать для дальнейшего укрепления существующих дружеских отношений и даже для расширения круга друзей (в том специфическом смысле, о котором шла речь выше). Напрашивается неприятный вывод: основным направлением экспорта в Скандинавии эпохи викингов была не торговля, а насилие — своего рода капитализм агрессии. С точки зрения самих викингов, если смотреть с позиции их глубоко укоренившегося военизированного мировоззрения, это был «лучший», самый почетный и благородный вид насилия и разрушения. Вероятно, именно это служило основным мотивом действий знати и одновременно социальным предохранительным клапаном, который можно было использовать в своих интересах.

Насилие, сопровождавшее разбойные набеги, могло принимать иные, еще более уродливые формы, причины которых коренились в сложившихся общественных обычаях и были тесно связаны с воинским образом жизни.

Изначально было принято считать, что основной причиной набегов стал быстрый рост населения Скандинавии, превысивший ее земельный потенциал, особенно в окраинных сельскохозяйственных регионах Норвегии. Однако эта версия неуютным образом перекликается с теорией волны наступления, согласно которой германские народы непреодолимо расширялись и завоевывали, потому что это было каким-то образом свойственно им от природы. В ней также чувствуются тревожные отголоски представлений о врожденном колониализме, — темы, которой лучше вообще никак не касаться в связи с викингами, чья культура и без того подверглась слишком многим политическим злоупотреблениям. Демография, пожалуй, может служить наименее убедительным объяснением набегов, не в последнюю очередь из-за того, что никаких реальных доказательств демографического давления на самом деле не существует. Скорее даже наоборот — нам известно, что регион постепенно восстанавливался после массового упадка периода Великого переселения народов, и после окончания эпохи викингов население тоже значительно увеличилось без каких-либо резких сдвигов в сельскохозяйственном производстве. Попытки сослаться на абстрактное понятие нехватки земель и объяснить набеги существующими законами о наследовании также не могут быть признаны состоятельными. В регионе постепенно происходил переход к системе отсутствующего землевладельца, но не было никакого переломного момента, вызванного накоплением критической массы оставшейся без наследства молодежи.