Невозможно закрыть глаза на тот факт, что центральное место в этих кампаниях занимали боевые действия, целью которых было, в числе прочего, сохранение скандинавского контроля над завоеванной областью Данелаг. Эти группы были опасными и агрессивными, и, очевидно, все, кто в них входил, соглашались с этим, но война и грабежи были не единственным их занятием. Ситуация изменилась, и на длинных кораблях приплывали уже не те грабители, что сорок лет назад. Викинги IX века были другими: мужчины и женщины, разрушившие политические структуры Западной Европы, не представляли ни одно из отдельных скандинавских государств или блоков власти.
Нам нужно найти для них новое определение, другую, более подходящую терминологию — и, по иронии судьбы, здесь будет полезно вернуться к одному из старейших стереотипов: сравнению викингов с пиратами.
Это сравнение не только заложено в изначальном значении самого слова
Хронисты, составлявшие английские летописи на латыни, именовали их [данов] Wiccingi, ибо их делом было пиратство, а wiccinga на саксонском языке, как свидетельствует Альфрикус, означает пирата, плавающего по рекам.
Хронисты, составлявшие английские летописи на латыни, именовали их [данов] Wiccingi, ибо их делом было пиратство, а wiccinga на саксонском языке, как свидетельствует Альфрикус, означает пирата, плавающего по рекам.
Но пиратов, как и викингов, всегда окружали заблуждения и стереотипы. Пираты не были обаятельными негодяями, наподобие Долговязого Джона Сильвера или Джека Воробья, которых намного позднее придумали популярные писатели и режиссеры. На самом деле они представляли собой нечто более интересное и сложное — и, вероятно, Кэмдену это было хорошо известно. Пожалуй, для изучения характера крупномасштабных мигрирующих сил викингов, которые мы наблюдаем в IX веке на западе, полезнее всего будет сопоставить их с хорошо изученными знаменитыми пиратскими флотами Атлантики и Карибского моря (и их аналогами, например в Китайском море).
Во всех этих случаях прежде всего бросается в глаза то, что пираты жили в отдельном, самостоятельно созданном социуме. Они сознательно выбирали альтернативный образ жизни, проникнутый неформальным, но явно ощутимым духом равенства, не имеющим ничего общего с государственными уложениями и нормами тех мест, откуда они пришли. Здесь не было иерархии, и власть в конечном счете принадлежала команде. Капитанов избирали, а добычу распределяли сообразно мастерству и обязанностям каждого. Все это стало возможным благодаря осознанным активным усилиям, целенаправленной реорганизации общественных отношений на море и созданию условий для вольной жизни. У пиратов даже было для этого свое название — «новое корабельное правительство».