Великолепный, хотя и совершенно неожиданный памятник русам представляет собой монументальный Пирейский лев — мраморная статуя IV века до н. э., сейчас расположенная у входа в венецианский Арсенал (украденная во время одной из войн раннего Нового времени), но когда-то украшавшая причал в Афинах. Плечи и бока льва покрыты прихотливыми руническими надписями, создание которых, вероятно, потребовало времени, усилий и мастерства. Согласно новой интерпретации, они гласят:
Они вырезали [руны], люди воинства […] но в этой гавани эти люди вырезали руны в честь Хаурси крестьянина. […] Мужи свеев написали это на льве. Он пал до того, как получил плату. Молодые воины вырезали руны. Асмунд вырезал эти руны, они, Эскиль [?], Торлейв и…
Они вырезали [руны], люди воинства […] но в этой гавани эти люди вырезали руны в честь Хаурси крестьянина. […] Мужи свеев написали это на льве. Он пал до того, как получил плату.
Молодые воины вырезали руны.
Асмунд вырезал эти руны, они, Эскиль [?], Торлейв и…
Мы почти видим эту картину: блеск солнца на волнах Эгейского моря, огромный лев на набережной и местные жители, встревоженно наблюдающие за тем, как группа молодых варягов, окружив льва со всех сторон, выбивает на нем надписи в память о своем погибшем товарище. Памятник сразу бросался в глаза каждому заходившему в афинский порт. Это стоит отметить отдельно, поскольку пирейские надписи привлекают внимание к некоторым важным для скандинавов качествам и приоритетам. Значение имело, во-первых, то, что память человека достойно почтили — надпись сообщает, что он выполнил свою клятву и получил бы деньги, если бы не погиб, — и, во-вторых, то, что памятник стоял в таком заметном месте (порт даже называли «гавань со львом»), которое можно было посетить в будущем. Судя по всему, в этой группе варягов был и поэт, что снова напоминает, какое значение викинги придавали надлежащей фиксации событий. Те, кто служил на чужбине, знали: даже если они никогда не вернутся на родину, их все равно кто-то будет помнить.
Как минимум в начале X века некоторые русы были, по сути, речной полицией — охраной, гарантировавшей безопасность торговых путей. Если вспомнить людей из погребальных камер в Бирке — конных стрелков с изогнутыми луками и специальными кольцами на больших пальцах, — русы выглядят как военная элита, перенимавшая лучшие элементы снаряжения и тактики тех народов, с которыми им доводилось сталкиваться. Узорные шелка и кафтаны встречаются в захоронениях по всей Скандинавии. Изображенные на картинных камнях Готланда воины в широких мешковатых штанах, характерных для персидского и арабского костюма, также позволяют заключить, что в одежде викингов было много чужеземных заимствований. У людей из упомянутых погребальных камер были доспехи византийского типа и ламеллярные панцири, как у конных степных кочевников Евразии — при этом анализ изотопов и геномный анализ показывают, что они сами были родом из Скандинавии. Можно сказать, это была почти униформа — не в смысле идентичности всех предметов одежды и снаряжения, а в узнаваемом репертуаре символов и стилей (один ученый назвал это «военной формой тюркского образца»). Как и прежде, во всех находках выделяется одна деталь: наконечники ножен с изображением атакующего сокола — знак русов.