— Константин Устинович, — говорил я, — вы знаете, что я из Сибири, Горбачев с Северного Кавказа, к тому же я совсем недавно работаю в ЦК. Старых связей у нас не было. Да, мы с Горбачевым работаем дружно, но эта работа основана на интересах дела, только на интересах дела. Никаких других мотивов у нас нет.

Говорил в основномя. Черненко вопросов не задавал. А выслушав мой горячий монолог, ответил просто и коротко:

— Верю, Егор Кузьмич. Будем считать, что наш разговор состоялся»[1655].

Помощник Горбачева В. И. Болдин считает, что при посредничестве Лигачева отношения Черненко и Горбачева наладились[1656]. Но и после этого разговора Черненко лишь в последний момент сообщал Горбачеву о том, что в этот день ему поручается вести заседание Политбюро. «Нередко случалось так, — пишет Горбачев, — заседание назначено, но Константин Устинович прибыть не в состоянии, и за 15–30 минут до начала — звонок мне с поручением председательствовать»[1657].

В сентябре-октябре 1984 года состояние здоровья Черненко резко ухудшилось. Его срочно отправили на отдых в высокогорную дачу «Сосновый бор» под Кисловодском. Человеку с больными легкими отдыхать в таких климатических условиях было противопоказано. «Чазов с Горбачевым очень рекомендуют», — говорил Черненко своему помощнику Прибыткову[1658]. Чазов об этом, очевидно, не мог не знать. Здоровье Черненко на этом отдыхе не улучшалось, а резко ухудшалось: «к концу года Черненко вышел из строя окончательно»[1659]. В. Легостаев по этому поводу писал: «Явилось ли это результатом вопиющей врачебной некомпетентности, грубой халатности или точно рассчитанной, хорошо подготовленной и осуществленной умельцами целенаправленной акции»[1660].

На этом фоне соперничество между Горбачевым и Романовым усиливалось. Оба активизировали свою деятельность, касающуюся особенно внешней политики. Романову было поручено возглавить советскую делегацию в Финляндию 15 октября, по случаю 40-ой годовщины Договора о перемирии между СССР и Финляндией.