Политические амбиции Гришина к началу марта 1985 года в значительной степени были подорваны. В глазах москвичей и не только, он был серьезно дискредитирован.

В этой ситуации Гришин чувствовал свою уязвимость, и ему ничего не оставалось, кроме как быть лояльным в отношении Горбачева и Лигачева и в час «X» поддержать не Романова или Тихонова, а Горбачева[1677].

Второй раз Черненко вопрос о своей отставке обсуждал с Громыко, по телефону 7 марта. В своих мемуарах он пишет: «За три дня до кончины, почувствовав себя плохо, он Черненко — М. П.) позвонил мне:

— Андрей Андреевич, чувствую себя плохо… Вот и думаю, не следует ли мне самому подать в отставку? Советуюсь с тобой…

Замолчал, ожидая ответа. Мой ответ был кратким, но определенным:

— Не будет ли это форсированием событий, не отвечающим объективному положению? Ведь, насколько я знаю, врачи не настроены так пессимистично.

— Значит, не спешить?

— Да, спешить не надо, — ответил я.

Мне показалось, что он определенно доволен моей реакцией.

— Что же из этого и буду исходить…

На этой фразе мы и закончили телефонный разговор»[1678].