Один из известных советских дипломатов В. М. Фалин, анализируя этот вопрос, заметил: «Горбачев вкусил пряностей международных дел, уловил, что на этой стезе зреет обильный урожай, решил, что при нем внешняя политика Советского Союза будет иной… Это будет его внешняя политика, ориентированная на его видение перспектив… Новая политика требовала нового исполнителя — своего министра иностранных дел… Требовался новичок. Из него легче получится нужный дипломат»[1932].

В конце июня Генсек позвонил Шеварднадзе в Тбилиси. «Мы окончательно определились и предлагаем тебе пост министра иностранных дел. Завтра утром ждем тебя в Москве»[1933]. Нужно отметить, что и для самого Шеварднадзе подобное предложение было полной неожиданностью. В своих мемуарах он пишет об этом вполне откровенно. «Сказать, что был удивлен, — ничего не сказать. Не раз, говоря разным людям, что была самая большая неожиданность в моей жизни, я, наверное, не выражал этими словами и тысячной доли охвативших меня в те мгновения чувств»[1934].

В телефонном разговоре с Горбачевым Шеварднадзе поинтересовался отношением к его назначению на эту должность действующего министра иностранных дел. «Громыко поддерживает твою кандидатуру», — ответил он.

1 июля 1985 года состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором Шеварднадзе был рекомендован министром иностранных дел и переведен из кандидатов в члены Политбюро, а на следующий день сессия Верховного Совета СССР, избравшая А. А. Громыко председателем Президиума Верховного Совета СССР, единогласно утвердила Шеварднадзе в должности министра иностранных дел СССР.

Громыко, ставший номинальным главой государства, пытался и дальше курировать МИД, но теперь уже из Кремля, но «Генсек, — как отмечает советник Горбачева А. С. Грачев, — недвусмысленно поставил „ограничители“»[1935]. Сам Горбачев также подчеркивает: «Громыко рассчитывал сохранить за собой монопольное влияние на сферу внешней политики. Но уже скоро убедился, что это для меня неприемлемо»[1936]. С этого времени, то есть уже в начале перестройки, Громыко перестает оказывать какое-либо влияние на внешнюю политику Советского Союза.

Известие о назначении Шеварднадзе для всего дипломатического ведомства стало шоком. Эта новость была встречена «как гром среди ясного неба»[1937], — пишет известный дипломат О. А. Гриневский.

Громыко полагал, что Горбачев во многом обязанный ему своим избранием, посоветуется с ним и учтет его мнение. Но никаких консультаций с ним не было. «…В своей жизни я давно не испытывал такого удивления, а затем раздражения, как от решения Горбачева о новом министре иностранных дел. Сначала я не поверил своим ушам, спросил Горбачева, не ослышался ли… Я понял, что Горбачев про себя решил этот вопрос окончательно, он со мной не советовался, а просто просил поддержать замену… В это же время я считал, что Шеварднадзе не подготовлен к тому, чтобы профессионально вести работу министра иностранных дел»[1938], с обидой позднее говорил Громыко сыну.