Вследствие расстройства железнодорожного движения в России первые два транспорта преодолели путь в течение месяца. Польский эшелон из Томска вышел 17 ноября 1921 г. и находился в пути два с половиной месяца[2240]. Четвертый эшелон из Красноярска на станции Орша стоял 16 дней, а пятый из Иркутска находился в пути три месяца. В лучшем случае эшелоны находились в пути примерно по 20–25 суток. Так, эшелон № 381 отправился из Барнаула 9 августа 1922 г., а на пограничную станцию Негорелое прибыл 1 сентября[2241].

В телеграммах из Ишима, поступивших в октябре 1921 г., говорилось, что положение «польских беженцев в Ишиме печальное». В связи с этим местные власти ходатайствовали об ускорении отправки беженцев[2242]. Глава польского представительства делегации по репатриации К. Гинтовт в письме от 2 октября 1921 г. обращал внимание, что эшелоны из Тюмени и Ишима не отправляются. Из Тюмени и Ишима к Гинтовту прибывали «делегаты округа», но повлиять на ситуацию он был не в состоянии, поскольку данные территории не были подведомственны польскому представительству делегации по репатриации в Сибири.

Беженцам приходилось сталкиваться с бюрократической волокитой. Так, 15 июня 1921 г. в Омск прибыл эшелон польских беженцев из ДВР, состоявший из 20 вагонов. Данная группа беженцев прибыла в Сибирь в 1915 г., и Омск являлся для них промежуточным пунктом по пути следования на родину. После прибытия в Омск беженцев стали выселять из вагонов, тогда они обратились в Губэвак, но руководство ведомства направило беженцев в Сибэвак. После чего беженцы были отправлены в распоряжение Губэвака и обратились к начальнику ведомства Губеру с просьбой выдать продукты или назначить на довольствие. В ответ Губер, по словам беженцев, обещал им вместо хлеба пулеметы и отправил просителей в Губкомтруд, оттуда их направили в Губрабкрин. Такое отношение местных властей к беженцам объяснялось тем, что местное руководство расценивало данный эшелон не как эшелон с беженцами, а как эшелон с прибывшими на работы. Беженцы получали продукты с 15 по 25 июня. После чего им было отказано в продовольственной помощи, и они были вынуждены обратиться с жалобой в Омский губернский комитет РКП(б)[2243].

29 июня 1921 г. из Новониколаевска в Омск прибыл эшелон в составе 551 беженца. По прибытии эшелона в Омск представители Губэвака объявили, что эшелон отправляется на станцию Куломзино для разгрузки. Беженцам было предложено выгрузиться из вагонов. Данное требование беженцы не выполнили и отправили своих представителей в Губэвак для выяснения ситуации. По решению Сибэвака беженцы были разделены по национальному признаку на литовцев и поляков. Поляков обещали выгрузить и поселить в бараках. 5 июля к эшелону в Куломзино прибыл начальник милиции с отрядом, представитель ЧК и редактор газеты «Сигнал». В адрес беженцев прозвучали угрозы о направлении против них вооруженных отрядов. За время стоянки в Омске беженцы обращались за помощью в ряд советских учреждений, в Губэвак, Сибэвак, Рабкрин, Губнац Сибревкома, однако никакой помощи не смогли получить. По приказу начальника Губэвака Губера за неподчинение приказу о высадке из вагонов с 8 по 17 июля беженцы были сняты с довольствия. Причем власти не приняли во внимание, что среди беженцев большинство составляли женщины, дети и инвалиды. После снятия беженцев с довольствия в эшелоне стала распространяться эпидемия холеры, жертвами которой стали 25 чел. С 18 июля беженцев зачислили на довольствие, которое состояло из полфунта хлеба, горячее питание они не получали. При переезде со станции Куломзино на станцию Омск по распоряжению начальника Губэвака беженцы вновь были сняты с довольствия и не получали питания в течение четырех дней. Польское бюро Омска в лице Миклашова и Жебровского оценило действия Губэвака как «жестокие издевательства»[2244].