Помимо упоминания отдельных документов, в некоторых случаях Аристотель цитирует их в сокращенном виде. Таково постановление 411 г. об избрании комиссии Тридцати для написания олигархической конституции. Автор приводит точно с соблюдением тех формул, которые обычно наблюдаются в подлинных надписях этого времени, содержание основного предложения, внесенного Пифодором, и дополнения к нему, сделанного Клитофонтом (гл. 29).

Подобным же образом приводится в кратком изложении содержание проектов олигархической конституции как для постоянного действия на будущее время (гл. 30), так и предварительного, временного (гл. 31). Наконец, большой интерес представляет изложение договора, заключенного между враждующими партиями после низвержения власти Тридцати в 403 г. (гл. 39). Прибавим к этому, что Аристотель любит хронологическую точность и очень часто (не менее 25 раз) датирует события именами архонтов.

Подобное же значение имеет у Аристотеля пользование вещественными памятниками. Он упоминает, например, поставленные в так называемом «царском портике» «кирбы» с текстом Солоновых законов (гл. 7, 1), цитирует надпись на памятнике, находившемся на Акрополе (гл. 7, 4), упоминает и монеты досолоновского времени (гл. 10, 2). Наряду с этим он цитирует и литературные памятники, как например так называемые «сколии» — в честь Кедона (гл. 19) и в память борцов против тирании, погибших при Липсидрии (гл. 20). Но особенную ценность в трактате имеют приводимые автором цитаты из стихотворений Солона (гл. 5 и 12). Эти цитаты дают основание предполагать, что и в других местах рассказа автор пользуется этим материалом, если даже прямо его и не называет.

Для характеристики методов Аристотеля любопытно обратить внимание на приемы реконструкции исторического прошлого, особенно ранней поры. Он пользуется этимологическим истолкованием терминов, например «пелаты» и «гектеморы» (шестидольники) (гл. 2). Таковы же его рассуждения о порядке возникновения отдельных должностей архонтов и о их размещении по учреждениям (гл. 3). Сюда же надо отнести и обратные заключения от существующих бытовых пережитков: «Басилевс заседал в так называемом Буколии близ Пританея (доказательство: еще и теперь там происходит соединение и брак жены царя с Дионисом)» (гл. 3, 5). Текст присяги архонтов с упоминанием имени Акаста дает основание заключать, что при Акасте и установлен этот порядок (гл. 3, 3) и т. д. Что должность первого архонта установлена последнею, это доказывается тем, что она не имеет никаких основных, «отчих» обязанностей (гл. 3, 3). О том, что класс фетов не имел доступа ни к каким должностям, Аристотель подтверждает наблюдениями из своего времени: «Поэтому и теперь, когда председательствующий спросит у человека, который хочет избираться по жребию на какую-нибудь должность, к какому классу он принадлежит, никто не скажет, что к фетам» (гл. 7, 4). Из того, что после изгнания тиранов был произведен пересмотр гражданских списков, следует заключить, что за время их правления многие незаконным образом проникли в среду граждан (гл. 13, 5). Закон об избрании казначеев только из класса пентакосиомедимнов, который существует при Аристотеле, дает ему основание заключать, что это был общий принцип избрания по цензу при Солоне (гл. 8, 1, ср. 47, 1). Определяя ценз всадников, как класса граждан, которые имеют средства, чтобы содержать лошадь, Аристотель ссылается и на самое название класса и на памятник Анфемиона, достигшего звания всадника, в знак чего там изображена лошадь (гл. 7, 4).