Конец сентября 1910 г., Капри.

Дорогой Александр Валентинович!

Книга Жаботинского — хорошая книга, самая талантливая вещь из всей антиреволюционной литературы. Много в ней верного, еще больше такого, с чем я никогда не соглашусь, а спорить не стану из чувства глубокого уважения к автору — душе пламенной и полной гневной скорби. Талантливый он человек и — превосходный еврей, да пребудет же таковым во все дни своя! Читал — смеялся горько и почти ревел от ярости, от нестерпимой жалости к Моте, Макару и другим, слишком хорошо знакомым мне людям. Сколько их, разбитых, проходит предо мною, и немалое число удаляются туда, «иде же несть печалей».

Умирают они — виновато улыбаясь. Мученики — виновато улыбаясь! Молчание. Тяжело говорить [ГОРЬКИЙ и ЖУРНАЛИСТИКА. С. 218].

В эти же сентябрьские дни Горький, находясь под сильным впечатлением от прочитанного, делится чувствами со своим адвокатом, знаменитым еврейским общественным и политическим деятелем Оскаром Грузенбергом:

14/27 сентября 1910 г., Капри. Читали вы комедию Жаботинского «Чужбина»? Превосходная вещь, и вообще Жаботинский удивительно интересный, умный, искренний человек в своих трудах. Комедия его взволновала меня — отчаянно, и я всем рекомендую ее как образец искренно написанной книги [ГОРЬКИЙ (II). С. 1008].

14/27 сентября 1910 г., Капри. Читали вы комедию Жаботинского «Чужбина»? Превосходная вещь, и вообще Жаботинский удивительно интересный, умный, искренний человек в своих трудах. Комедия его взволновала меня — отчаянно, и я всем рекомендую ее как образец искренно написанной книги [ГОРЬКИЙ (II). С. 1008].

Личная переписка Горького и Жаботинского продолжалась долгие годы — об этом речь пойдет в главе IV.

В ранней журналистике Жаботинского выделяется литературно-критический аспект, впоследствии из зрелого его творчества за редкими исключениями исчезнувший. Мы привыкли видеть этого блестящего человека журналистом и писателем, прежде всего политическим, а также автором стихов, переводов, новелл, пьес и романов. <…> И тем не менее с самого начала его журналистской деятельности можно отметить, среди прочих стремлений, и равнение на серьезную, академическую литературную критику [ТОЛСТАЯ Е. (II). С. 206].

В ранней журналистике Жаботинского выделяется литературно-критический аспект, впоследствии из зрелого его творчества за редкими исключениями исчезнувший. Мы привыкли видеть этого блестящего человека журналистом и писателем, прежде всего политическим, а также автором стихов, переводов, новелл, пьес и романов. <…> И тем не менее с самого начала его журналистской деятельности можно отметить, среди прочих стремлений, и равнение на серьезную, академическую литературную критику [ТОЛСТАЯ Е. (II). С. 206].