Итак, обратимся к биографическому фону «Тины». Евдокия Исааковна Эфрос, подруга сестры Антона Павловича, Марии Павловны, и ее сокурсница по женским курсам Герье, согласно собственным письмам Чехова, была его невестой, в некотором неофициальном смысле этого слова, в течение 1886–1887 гг. Отец ее был одним из столпов еврейской общины России, богатым московским купцом, почетным гражданином города, где евреям, не принадлежавшим к первой и второй гильдии купечества, жить не разрешалось. Евдокия, или Дуня, Дуся, была умна, темпераментна и эксцентрична. Подобно Сусанне Моисеевне из чеховской «Тины» она была длинноноса — эту черту Чехов особо выделял и без устали подчеркивал: «Хотя у Эфрос и длинный нос, тем не менее остаюсь с почтением…» (М. П. Чеховой, 25 апреля 1886); «Ма-Па [то есть Мария Павловна — С. С.] видается с длинноносой Эфрос» (М. В. Киселевой, 21 сентября 1886); «Кланяйся Носу» (М. П. Чеховой, 11 апреля 1887); «…сегодня в первый раз после нашего приезда была Эфрос с носом, в новой шляпке» (М. В. Киселевой, 13 сентября 1887) и т. д. Обладала Евдокия Эфрос, по-видимому, и изящным телосложением, подобно Сусанне Моисеевне. Кажется, об этом свидетельствует то обстоятельство, что она поддразнивала Чехова пухлой купеческой дочкой: «Есть здесь одна московская купеческая дочка, недурненькая, довольно полненькая (Ваш вкус) и довольно глупенькая (тоже достоинство)» — писала Е. И. Эфрос Чехову из Бабкина 20 июня 1886. Сходна она с Сусанной Моисеевной и в других отношениях: она живала за границей, была эмансипирована, но при этом для нее важна была ее принадлежность к еврейству.

Темперамент Эфрос, по-видимому, давался Чехову нелегко. Они неоднократно ссорились. Но для расхождений были и другие причины, чем разница темпераментов. Чаще всего Чехов сообщает о своих отношениях с невестой приятелю своему В. В. Билибину, писателю, сотруднику «Осколков», который только что женился — Чехов обсуждает с ним свои как бы параллельные матримониальные планы.

Моя она — еврейка. Хватит мужества у богатой жидовочки принять православие с его последствиями — ладно, не хватит — и не нужно ‹…›. И к тому же мы уже поссорились ‹…› Завтра помиримся, ‹…› но через неделю опять поссоримся… С досады, что ей мешает религия, она ломает у меня на столе карандаши и фотографии — это характерно ‹…›. Злючка страшная… Что я через 1–2 года после свадьбы, это несомненно… (К В. В. Билибину от 1 февраля 1886).

Очевидное наигранное легкомыслие стиля этого письма не может устранить поразительной лихости, с которой Чехов подходит к проблеме религиозной принадлежности. Сводить проблему религиозного обращения к мужеству или, по импликации, малодушию — значит либо высокомерно принимать абсолютное превосходство своей религии, либо же принимать религиозную принадлежность в качестве внешнего, бытового обстоятельства. В устах человека с испытующим умом это высказывание имеет невольно садистический тон.