— Перед этой репатриацией, — говорила мне Шанталь, — мы начали было забывать, но теперь… это как если у тебя была рана, которая начинала заживать, а потом кто-то пришел и заново вскрыл ее.

Полного заживления этой раны у поколения, которое ее получило, быть не могло. Вместо этого, пока выжившие утверждали, что правительство должно было (и могло) сделать для них больше, а иностранцы, с нетерпением ждавшие примирения, обвиняли правительство в использовании геноцида в качестве оправдания своих недостатков, новые лидеры Руанды просили своих соотечественников быть стойкими в своем терпении.

— Мы не можем останавливать все процессы только ради справедливости: чтобы каждый, кто участвовал в этом на любом уровне, был привлечен к ответу, — говорил мне Кагаме. — Важно сохранять движение вперед, не скатываться назад со словами: «Ну, эти хуту убивали, значит, их нужно убить, а эти тутси были жертвами, значит, теперь они должны получить лучшее, что есть в данной ситуации». — Он помедлил и добавил: — Думаю, нужно всерьез задумываться о рациональности.

Спустя несколько недель после массового возвращения из Заира мораторий на аресты был отменен — вначале частично (чтобы дать возможность задержать подозреваемых, подпадавших под первую категорию закона о геноциде), а затем и полностью. Однако Джеральд Гахима, заместитель министра юстиции, сказал мне, что большинство убийц, вероятно, останутся на свободе. В одной только Табе, где число вернувшихся из лагерей было сравнительно невелико, инспектор судебной полиции рассказывал, что вернулось не менее 60 подозреваемых из первой категории. В списке инспектора было и имя Гирумухатсе, но инспектор не так много о нем знал. «Говорят, что он убивал людей», — сказал он мне и зачитал имена предполагаемых жертв Гирумухатсе, включая и того самого Освальда, убийство которого Шанталь, по ее словам, видела своими глазами, и одного из ее дядьев, имя которого она тоже упомянула.

Джонатан Ньяндви, один из 640 арестованных по обвинениям в геноциде и заключенных в общественную тюрьму Табы, был информирован лучше. Он раньше держал бар неподалеку от блокпоста Гирумухатсе, и хотя поначалу отпирался, говоря, что не знает, был ли Гирумухатсе убийцей, когда я упомянул Освальда, сказал: «Он был моим крестником. — И добавил: — Он был убит неким Жаном Гирумухатсе». Ньяндви подтвердил, что отца Шанталь постигла такая же судьба, но оспорил ее утверждение, что Гирумухатсе убил родителей собственной жены. По его словам, Гирумухатсе пытался убить только брата жены, Эвариста.