Не говоря ни «да» ни «нет», она стоит перед столом в полной неподвижности, словно здесь присутствует лишь тело, а душа витает неведомо где.

— Присаживайся, Лили, — предлагает майор в свойственной ему манере, мгновенно сменяя официальный тон на сугубо дружеский.

Лили садится, словно загипнотизированная, кладет ногу на ногу, и распахнувшиеся полы пальто обнажают ее массивные бедра.

— Как живется? — по-свойски спрашивает Драганов.

— Обыкновенно — Голос низкий, хрипловатый, как у джазовой певички былых времен.

— Я хочу сказать, с морфием или без морфия?

— Вы же знаете — я с этим покончила.

— Дай-то бог, — кивает майор. — А позавчера вечером чем занималась?

— Позавчера? — Она слегка поднимает брови, но лицо ее остается все таким же безжизненным. — Кажется, в кино была.

— Ага, прекрасно... Что же ты смотрела?

— «Багдадского вора», — не колеблясь уточняет девица.

— Этот фильм в течение недели ни в одном кинотеатре не показывали. Скажи это Апостолу, или Бонну, или тому, кто подучил тебя врать мне.

Она молчит, словно все это ее не касается.

— Ну а потом, после кино, в котором ты не была, чем ты занималась?

— Домой пошла.

— Одна?

— С Бонном. Если это так уж важно.

— Совсем не важно. Раз с Бонном... Тем более что вы договорились...

Майор замолкает, как бы раздумывая, продолжать ему этот бесполезный разговор или нет. Потом спрашивает:

— И все же — в котором часу вы пришли домой?