Пиксельные человечки Гормли – отличный проект, который полностью подтверждает славу своего автора как скульптора не столько оригинальных форм, сколько парадоксальных сочетаний. Он ставил своего Человека там, где скульптуре как таковой вроде бы и нет места – на альпийских высотах, на берегу Атлантики, в пустыне, на крышах лондонских домов. И сутью каждого такого проекта становилась не фигура как таковая, а фигура в данном контексте. Иногда фигуры и вообще не было – так в проекте «One & Other», где памятником мог стать любой зритель, решившийся на часок взгромоздиться на выделенный Гормли властями пустующий пьедестал на Трафальгарской площади.

Во всех этих проектах скульптора интересовала формула человеческого тела (и тут он прямой наследник Генри Мура) и реакция зрителя на предложенную ему пространственную задачу. В последнем Гормли также преуспел – его проекты могут восприниматься и как аттракцион (благо одни только фигуры на берегу моря превратили ближайший населенный пункт Кросби в курортное место), но аттракцион этот не бессмыслен. Зритель Гормли обречен на сдвиг в сознании, на ломку привычных и потому комфортных представлений о масштабе, на осознание человеческой хрупкости и одновременно силы. А это вообще-то тяжелая работа.

В Эрмитаже публике тоже нелегко. Идеальное для показа скульптуры пространство Римского дворика в Новом Эрмитаже музеефицирует фигуры Гормли, но то, с чем зритель встречается в соседнем зале Диониса, вполне может вызвать культурный шок. Там Гормли и эрмитажные кураторы решили уподобить свои знаменитые античные статуи работам британца – они в буквальном месте спустили их с небес: сняли с высоченных постаментов и поставили прямо на голый пол. Никогда еще говорить с богами и полубогами эрмитажной публике не было так легко. Взрослые и солидные вроде бы люди начинают меряться с эросами и венерами прелестями и достоинствами. Кто-то тянет руку, чтобы погладить по голове оказавшегося таким маленьким героя. Кто-то прилаживается под бок грозной Минерве, дабы его человеческое было запечатлено на фотоснимке рядом с таким очевидно божественным. Что уж тут говорить о детях, которые мгновенно уравнивают в правах античные и гормлиевские скульптуры, повторяя и за теми позы и жесты.

«Существующая сегодня в нашем глобализированном мире идея о том, что пора переосмыслить наши подходы к искусству, особенно уместна в таком особом городе, как Санкт-Петербург. Для меня эта выставка – возможность посмотреть на объекты античного искусства просто как на объекты, на вещи. Попытаться абстрагироваться от истории искусства. И еще это возможность услышать диалог между объектами двух эпох» – такую программу задает своему проекту Гормли. Это оказалось по плечу и его вещам, и, совершенно неожиданно, Эрмитажу, все попытки которого завязать прямой диалог старого и современного искусства до сих пор были не слишком убедительны: одно подавляло другое, никак не смешивалось, а чаще всего актуальное искусство просто изгонялось в дальние залы или не до конца обжитые здания. То, на что пошли в этот раз кураторы, – нарушение статус-кво в святая святых, постоянной экспозиции музея – очень радикально по консервативнейшим эрмитажным меркам, но именно тут все как-то сошлось и наконец заработало. С этой точки можно было бы начать новый отсчет.