Необходимость этого, как считал граф В. Н. Ламздорф, с точки зрения отечественных интересов в данном районе мира, обосновывалась следующими, изложенными в соответствующей записке МИД, соображениями. Во-первых, местоположением и ролью Бендер-Аббаса и Маската, как «двух важных передовых пунктов Персидского и Оманского заливов» по отношению к представлявшему для России в то время повышенный интерес южному побережью Персии. Во-вторых, «наступательной деятельностью» там англичан, направленной на подготовку почвы для постепенного захвата в свои руки всего района Персидского залива. И, наконец, убежденностью в том, что Российской империи, как крупной мировой державе, «должно мирными средствами парализовать деятельность англичан» по превращению Персидского залива в «британское озеро», и сохранить воды этого залива открытыми для всех наций (260).

Цель политики России в зоне Персидского залива состояла в том, чтобы, с одной стороны, упрочить «экономическую связь с Южной Персией», а с другой — создать плацдарм для политико-дипломатической и торгово-коммерческой деятельности собственно на Аравийском побережье Персидского залива (261).

С точки зрения развития «русской торговли» в Прибрежной Аравии, российские дипломаты рекомендовали обратить внимание на Кувейт, его динамичные и тесные торговые связи с Персией, ключевыми портами Южной Аравии, Индией и Месопотамией. Согласно сведениям, содержавшимся в отчете, подготовленном капитаном Ноксом, английским политическим агентом в Кувейте, «торговый оборот Кувейта за период с 31 марта 1904 г. по 31 марта 1905 г. составил 1 539 525 фунтов стерлингов: ввоз — 997 637 фунтов стерлингов и вывоз 541 889 фунтов стерлингов» (261*).

Национальный вопрос в Аравии

Обострение соперничества Англии в Персидском заливе с Россией, Францией и Германией проходило на фоне усиливавшихся антитурецких настроений арабов Аравии, их тяги к независимости. «Национальный вопрос в Аравии», как он фигурирует в документах АВПРИ, его появление в повестке дня политической жизни Аравийского полуострова знаменовало собой «пробуждение нации», «нарождавшуюся тягу арабов Аравии к самостоятельности и независимости», к освобождению от ярма владычества Османской империи (262).

Изучение документов АВПРИ и специальных исследований, посвященных данному вопросу, дает основание говорить о глубоких и искренних симпатиях Российской империи к арабам вообще и арабам Аравии в частности. «В числе наших союзников и друзей, — отмечалось, к примеру, в двухтомном труде, посвященном анализу внешней политики России в контексте ее военно-морской деятельности в зоне Персидского залива, — мы называем арабов… Вопрос об арабах, составляющих одну из наиболее важных проблем „восточного вопроса“, требует величайшего внимания со стороны русской дипломатии» (263).