Фукье тотчас после заседания написал комитету письмо, в котором сообщил обо всём происшедшем и просил дать ему средство ответить на требования подсудимых. Положение было затруднительным, и все начинали колебаться. Робеспьер нарочно, с аффектацией, не подавал своего мнения. Один Сен-Жюст, самый упорный и бесстрашный, считал, что отступать не следует, а надо закрыть подсудимым рот и послать их на эшафот. Он только что получил показания Да Флота и увидел в них зародыш заговора и предлог к декрету, который завершит борьбу с ними. На другое утро Сен-Жюст является в Конвент, говорит, что отечеству грозит большая, но последняя опасность, и что если Конвент мужественно вооружится против нее, то скоро ее преодолеет. «Подсудимые, – продолжает он, – присутствующие в Революционном трибунале, совсем взбунтовались: они грозят суду; они доводят свою дерзость до того, что кидают в судей хлебными шариками; они возбуждают народ и легко могут сбить его с толку. Это еще не всё: они подготовили в тюрьмах заговор; жена Демулена получила денег, чтобы начать восстание; генерал Дильон должен выйти из Люксембургской тюрьмы, стать во главе нескольких заговорщиков, перерезать оба комитета и освободить виновных».

Выслушав этот лицемерный и лживый рассказ, покорные слуги комитета кричат, что это ужасно, и Конвент единодушно принимает декрет, тут же предложенный Сен-Жтостом. В силу этого декрета трибунал должен продолжать процесс Дантона и его сообщников, не вставая с места, и отнять право защиты у тех подсудимых, которые проявят непочтение к правосудию или будут стараться произвести беспорядок в публике. С декрета немедленно снимается копия. Вулан и Вадье несут ее в суд, где уже началось третье заседание, и удвоенная смелость подсудимых ставит Фукье в самое затруднительное положение.

Действительно, в этот третий день подсудимые решили возобновить свои требования по поводу вызова свидетелей. Они встают все вместе и говорят Фукье, чтобы он представил свидетелей. Они хотят еще большего: чтобы Конвент назначил комиссию для расследования разоблачений, которые они желают сделать по поводу проекта диктатуры, обнаруживающегося в комитете. Фукье, пребывая в замешательстве, уже не знает, что отвечать. В эту минуту его вызывает судебный пристав, он выходит в смежную залу и находит там запыхавшихся Амара и Вулана, которые говорят ему: «Прихлопнули злодеев! Вот что нас выведет из затруднения!» – и вручают только что изданный декрет. Фукье радостно схватывает его, возвращается в залу, просит слова и читает бессовестную бумагу.