Сен-Жюст прочел в Конвенте не менее свирепый доклад. Он, по обыкновению, восхвалял строгость и старался, как это было в моде в то время, с помощью всевозможных риторических фигур доказать, что начало всякого великого учреждения должно быть грозно. «Что бы сталось, – сказал он между прочим, – со снисходительной республикой?.. Мы мечу противопоставили меч – и республика основана. Она вышла из недр бури; это начало – общее для нее и всего мира, вышедшего из хаоса, и человека, который родится с плачем». Сен-Жюст предложил общую меру против бывших дворян. Это была первая мера такого рода. В прошедшем году Дантон в пылком порыве заставил Конвент объявить всех аристократов стоящими вне закона. Этот декрет был неисполним по своей обширности, и потому издали другой, о временном заключении всех подозрительных лиц.

Но прямого закона против бывших дворян еще не было. Сен-Жюст указал на них как на непримиримых врагов Революции. «Что бы вы ни делали, – сказал он по этому поводу, – вы никогда не удовлетворите врагов народа, если только не восстановите тирании. Пусть же они ищут себе рабство в другом месте. Они не могут с вами помириться: вы говорите на разных языках, вы никогда не поймете друг друга. Так прогоните их!»

Сен-Жюст предложил декрет, которым все бывшие дворяне и все иностранцы изгонялись из Парижа, из укрепленных городов, из приморских портовых городов, а всех не повиновавшихся в десятидневный срок ставили вне закона. Другими положениями того же декрета власти обязывались удвоить свое усердие. Конвент без условий одобрил это предложение, как и все другие, и принял единодушно, без голосования. Колло д’Эрбуа, сообщая об этом декрете якобинцам, прибавил к метафорам Сен-Жюста свои. «Нужно, – сказал он, – заставить политическое тело пропотеть грязным потом аристократии: чем обильнее будет пот, тем оно станет здоровее».

Мы сейчас видели, что сделал комитет для утверждения своей энергичной политики; а вот что он сделал для большего сосредоточения власти. Во-первых, распустили революционную армию. Эта армия, придуманная Дантоном, сначала была полезна, исполняя волю Конвента; но потом сделалась центром всех возмутителей и авантюристов и служила опорой демагогам. Необходимо было распустить ее. Правительству оказывалось такое слепое повиновение, что оно более не нуждалось в этих клевретах, и они были распущены. Затем комитет предложил упразднение всех министерств. Министры еще считались слишком большой силой рядом с членами Комитета общественного спасения. Они или всё предоставляли делать комитету и в таком случае были бесполезны, или хотели действовать сами и становились неудобными конкурентами. Пример Бушотта, который наделал столько ошибок, был весьма поучителен.