Глава LXII

Глава LXII

Образование новой Директории – Набор всех классов конскриптов – Принудительный заем в 100 миллионов – Новые планы военных действий – Возобновление операций в Италии – Высадка англо-русских войск в Голландии – Новые беспорядки внутри страны

С годами партии теряют свою силу и склонность к крайностям, но для этого все-таки должно пройти много лет. Страсти угасают лишь с сердцами, в которых они возгорелись в свое время. Только по исчезновении целого поколения от притязаний партий остаются законные интересы, и время уже может привести к естественному и разумному соглашению между ними. Но до этих пор партии не могут подчиняться только силе разума: правительство, которое захотело бы говорить с ними языком справедливости и законности, сделалось бы вскоре невыносимым, и чем более оно было бы умеренно, тем более его презирали бы как слабое и бессильное; а пожелай оно, найдя сердца глухими к увещеваниям, применить силу, его объявят тираническим и скажут, что со слабостью оно соединяет злобу. В ожидании действия времени один только деспотизм может усмирить раздраженные партии.

Директория была таким законным и умеренным правительством, желавшим подчинить законам партии, вызванные революцией и не истощившиеся в течение пяти лет борьбы и реакции. Партии вступили в коалицию и вызвали ее падение. Но по ниспровержении общего врага они очутились лицом друг к другу, без всякого постороннего сдерживающего влияния; далее увидим, как они повели себя в этом случае.

Хотя конституция была не более чем призраком, она не была уничтожена; следовало заменить ниспровергнутую Директорию. Гойе занял место Трельяра; предстояло назначить преемников Ларевельеру и Мерлену; избрали Роже-Дюко и Мулена. Роже-Дюко был старым жирондистом, человеком честным, но мало способным и целиком преданным Сийесу. Мулен был малоизвестным генералом, некогда действовавшим в Вандее; он, как и Гойе, был назначен благодаря партии патриотов. Были предложены и другие, более известные лица, как гражданские, так и военные, но они были забаллотированы. Вследствие подобного выбора становилось ясно, что партия не желает себе господ; в Директорию были введены только посредственности, обычная роль которых сводилась к временной опоре в голосовании.

Новая Директория, составленная, как и советы, из противоположных партий, была еще слабее и еще менее однородна, чем предыдущая. Сийес, единственный из пяти директоров человек с выдающимися способностями, мечтал, как мы видели, о новой политической организации. Он был главой партии, называвшейся умеренной и конституционной, и тем не менее все члены ее желали новой конституции. Преданным товарищем Сийеса был один лишь Роже-Дюко. Мулен и Гойе, оба горячие патриоты, неспособные представить себе ничего иного, кроме того, что уже существует, желали сохранить настоящую конституцию, но только исполнять и толковать ее в пользу патриотов. Что касается Барраса, призванного склонять большинство в ту или другую сторону, кто мог на него рассчитывать? Этот хаос пороков, страстей, интересов, противоположных идей, картину которых представляла умирающая Республика, служил как бы живым его воплощением. Итак, большинство, зависевшее от голоса Барраса, отдавалось случайности.