Исстари в кочевых племенах Аравии повелось так, что если кто-то просил у аравийца защиту, то он ее получал[480]. Такой поступок считался благородным. Он поднимал авторитет бедуина, дававшего защиту, в глазах соплеменников. Отказ в защите имел прямо противоположный эффект[481]. Предоставление защиты являлось одним из положений кодекса чести аравийца. Когда защита давалась, то подзащитный (ал-дахил), делался «объектом чести» его защитника (муджаввира)[482]. В Южной Аравии того, кто становивился под защиту (человека или племя), называли словом «ал-джар», а в Верхнем и Нижнем Заливе (в северной и южной частях Аравийского побережья Персидского залива) — «ал-дахил» и «ал-забин» соответственно.

Так, в сердце Ибн Са’уда и закралась обида на Сабахов, терзавшая его до конца жизни. Виновником в том, что мятежникам удалось избежать наказания, он считал шейха Салима, «поступившего вопреки интересам семейства Аль Са’уд», друга и союзника Сабахов. И надо же было случиться так, повествуют хронисты, что именно в это время, когда в отношениях Сабахов с Са’удами появилась трещина, устранить которую мог учитель и наставник Ибн Са’уда, шейх Мубарак, с его даром переговорщика и мастерством выпутывания из сложных ситуаций, он умер.

Новость о смерти шейха Мубарака настигла шейха Салима по пути домой, в трех дневных переходах от Кувейта. Человека, чье имя еще при жизни превратилось в легенду, кто был одной из двух, наравне с Ибн Са’удом, несущих опор дружбы обоих семейств, не стало. И обида эмира Ибн Са’уда на шейха Салима сполна выплеснулась наружу, а в 1917 г., когда тот пришел к власти в Кувейте, переросла в открытую вражду[483].

В 1916 г. противоречия и разногласия между ихванами и теми, кто не разделял их взглядов и убеждений, достигли апогея. И тогда Ибн Са’уд стал удалять из поселений ихванов тех улемов, кто не соглашался с его взглядами, как имама и эмира, верховного шейха племен Неджда. В том числе и с озвученным им курсом на «самодостаточность худжжар» путем всеобщей занятости поселенцев, животноводством и земледелием. На их места им назначались улемы, целиком и полностью разделявшие взгляды их имама относительно того, что зарабатывать на жизнь можно и надлежит не только набегами, но и такими богоугодными делами, как возделывание земель и торговля продуктами животноводства и растениеводства[484].

В том же нелегком для него 1916 г., Ибн Са’уд издал свой знаменитый эдикт, потребовав в нем — под угрозой наказания — от всех кочевых племен в его землях «пристать» к ихванам, носителям чистого ислама, и платить ему закат, как их признанному имаму[485].