Заметно выделяется на этом блеклом фоне дом английского консула. «Оштукатуренный снаружи, он бросается в глаза белым пятном своего фасада». И поэтому «более заметен, чем дворец самого шейха, который отличается от остальных построек лишь флагштоком, да постоянным присутствием у ворот нескольких оседланных коней», предназначенных для доставки во дворец гостей с заходящих в бухту иностранных судов.

Дворец правителя стоит «на самом берегу», который в том месте «несколько приподнят» и укреплен «при помощи грубо устроенной плотины».

Главные улицы города — «довольно широкие». В сравнении с другими городами Арабского побережья Персидского залива, «отличаются чистотой». «Рынок, центр деловой активности города, — весьма обширен» и «в изобилии снабжен товарами», в том числе европейскими изделиями, вроде манчестерской мануфактуры, холодного и огнестрельного оружия, а также привозным зерном, молочными продуктами и т. д.

Площадь, прилегающая к базару, место проведения ярмарок, «простирается до самой городской стены, за которой начинается настоящая аравийская пустыня». Почти от самих городских стен и «на целые версты вокруг она покрыта становищами бедуинов». Прикочевывают они сюда «для обмена скота и продуктов скотоводства на произведения европейской промышленности». Скот и рыба служат жителям города главными продуктами питания. «Здешняя почва бесплодна».

«Предмет большой ценности» в уделе Сабахов — пресная вода. Берут ее из колодцев, вырытых в пустыне. Доставляют в город «в кожаных мехах, погруженных на ослов». Завозят сюда питьевую воду и из Шатт-эль-Араба, морем[799].

«Численность населения города, — сообщает А. Адамов, — по причине прилива и отлива кочевников не является величиной сколько-нибудь постоянной». В стенах его скапливается порой (речь идет, заметим, о 1912 г.) «до 40 тыс. душ, хотя число коренных жителей не превышает 25 тыс. чел.»[800].

Жили кувейтцы в основном морем, свидетельствует А. Адамов, и слыли «одними из самых отважных на всем Персидском заливе мореходов». Суда их можно было повстречать и в Бомбее, и у побережья Малабара, куда они «ходили за рисом и другой провизией», но главное — «за тиковым деревом для постройки парусников на собственных судоверфях»[801].

Арабы Кувейта, докладывал в своих донесениях другой русский дипломат-востоковед, А. Ф. Круглов, так же служивший в генеральном консульстве Российской империи в Багдаде и «присматривавший» за делами в Персидском заливе, «пиратством не занимались». Главной сферой их деятельности являлась торговля. «Кувейтские моряки выделялись отвагой, верностью данному слову и принятым на себя обязательствам»[802].