Главное богатство Кувейта 1930-х годов, отмечает в своих воспоминаниях Вайолет Диксон, — это жемчуг. Оптовые торговцы жемчугом (тавваши), отправлялись за ним на своих быстроходных парусниках, которые кувейтцы называли словом «хаваша», прямо к местам «жемчужной охоты» — к жемчужным отмелям. Нераспроданный там жемчуг капитаны «жемчужных судов», возвратившись в Кувейт, сбывали золотых дел мастерам, владельцам ювелирных лавок и горожанам. Торговали им, случалось, и ловцы жемчуга. В одно из посещений рынка, рассказывает Вайолет Диксон, она повстречалась со стоявшим у ювелирных рядов ныряльщиком, который, увидев женщину-европейку, достал изо рта жемчужину и стал предлагать ей. Держал же ее во рту, чтобы случайно не потерять.

Экипаж жемчужного судна, повествует Захра Фрис, состоял из ныряльщиков, тягачей и матросов. Работа ныряльщиков заканчивалась с окончанием сезона жемчужной ловли. Возвратившись в порт, они сразу же расходились по домам. Другим надлежало вытащить судно на берег, вычистить его и покрыть акульим жиром. Снять паруса и снести с судна емкости для воды.

Когда началась 2-я мировая война, делится своими воспоминаниями В. Диксон, то у местных корабелов возникла острая нехватка в металлических скрепах и гвоздях, которые завозили в Кувейт из Индии. Поразмыслив над тем, где им теперь их взять, они обратились к шейху Кувейта с просьбой разрешить использовать в этих целях затонувшие в Кувейтской бухте и торчавшие над водой баржи англичан. Получивши на то добро правителя, начали мастерить скобы сами — с содранных с этих барж металлических обшивочных листов.

Неизгладимое впечатление на европейца, приезжавшего на работу в Кувейт, оказывало наблюдаемое им нашествие саранчи. Когда саранча наваливалась на Кувейт, свидетельствует Вайолет Диксон, то лезла на его оградные стены, как войско неприятеля, пытаясь захватить город. То же самое происходило и в самом городе, где саранча, преодолевая высокие заборы, проникала в дома. Пожирала все, что попадалось ей на пути, даже занавески на окнах. По улицам ползла плотно сомкнутыми рядами. Саранчу, попадавшую под колеса тележек и копыта животных, тут же поедала ее же братия.

Бедуины использовали саранчу в пищу. Сушили ее, и щелкали, как семечки.

Те немногие пастбища, что имелись в Кувейте, становились после набегов саранчи голыми и пустыми. Но вот что интересно, восходившие на них свежие травы делались намного гуще. Для коренных жителей Кувейта саранча в то время являлась единственным источником протеина[827].