На «жемчужную охоту» кувейтская флотилия отправлялась в начале июня, а возвращалась в порт в конце сентября. Это время называлось у местных жителей сезоном «большого лова» (ал-гавс ал-кабир). О его начале объявлял лично правитель шейхства. Сигнал для выхода жемчужной флотилии в море давал адмирал. Им становился самый опытный и авторитетный нахуда (капитан). Он представлял в море интересы всей флотилии, в том числе в сношениях с другими флотами и шейхами княжеств, наведывавшихся на места лова. На каждом из судов, отправлявшихся на «жемчужную охоту», обязательно поднимали флаг шейхства, знак-символ (васм) территориальной принадлежности судна.

Помимо «большого лова», существовали и два так называемых малых: ал-гавс ал-барид, что значит «холодный лов», приходившийся на апрель-май; и ал-гавс ал-муджаин, то есть «свободный от уплаты налогов» или зимний, длившийся с октября по май.

В июле 1900 г. в сезонной ловле жемчуга участвовало 12 000 кувейтцов (ловцов жемчуга и матросов среди населения Кувейта насчитывалось тогда 15 000 человек)[882].

Согласно данным, приводимым Дж. Лоримером, в 1906 г. ловлей жемчуга в шейхствах Договорного Омана занимались 22 тыс. человек; в Катаре — примерно 13 тыс. чел.; на Бахрейне — около 18 тыс. чел.; в Кувейте — 9200 чел., а в Эль-Катифе — 3400 чел.[883]. Доходы Кувейта от него в 1906 г. составили 1 137 000 рупий. Ежегодный заработок крупных семейств потомственных таввашей Кувейта, таких как Шамлана ибн ‘Али, Хилала ал-Мутайри, ‘Али ибн Ибрахима ал-Мудифа и Сакра ал-Ганима, в начале XX века достигал, по словам Дж. Лоримера, 6 млн. индийских рупий (3 млн. долл. США)[884].

В 1908 г. жемчужный флот арабов Персидского залива включал в себя 3500 парусных судов: 1200 из них владел Бахрейн; 700 — арабы побережья Эль-Хасы; 750–800 — Кувейт; остальными — арабы Оманского побережья (нынешние ОАЭ).

Венецианский ювелир Гаспаро Бальби, посещавший порты Юго-Восточной Аравии в 1580 г. и оставивший описание гаваней Прибрежной Аравии от Катара до Ра’с-эль-Хаймы, в том числе Хор Факкана, Кальбы и Диббы, рассказывает, что когда сезон «жемчужной охоты» в Персидском заливе заканчивался, то некоторые суда перемещались к Цейлону.

Работа ловцов жемчуга в летний период времени в Персидском заливе, под палящим солнцем, была очень тяжелой. Рабочий день начинался через час после восхода солнца и заканчивался за час до его захода. Процесс лова и инструменты, что использовали ныряльщики даже в 1930-х годах, оставались теми же, что и во времена знаменитого арабского путешественника XIV века Ибн Баттуты. «Охотились», согласно традиции, только дедовским способом. Никаких инноваций не признавали. Более того, бытовало поверье, что любые новшества в «жемчужной охоте» могут накликать беду — «забрать у людей кормилицу-лу’лу’».