В конце сезона жемчужной ловли шейх Кувейта на своей быстроходной самбуке отправлялся к месту сбора флотилии шейхства. Утром следующего дня адмирал флотилии объявлял гаффал или каффал, то есть окончание «жемчужной охоты», а шейх подавал сигнал (выстрелом из пистолета) к возвращению флотилии домой. Суда, снявшись с якоря, на всех парусах устремлялись в родную бухту. Начиналась знаменитая регата, фигурировавшая в речи кувейтцов как «бег парусников наперегонки». Экипаж судна-победителя зачастую освобождался от уплаты всех налогов, но непременно получал ценные подарки — либо деньгами, либо продуктами. На берегу суда встречали все жители Кувейта. В знак выражения радости по случаю возвращения мужей домой женщины вывешивали на шестах, установленных на крышах домов, свои лучшие платья. Встретив мужей на берегу, исполняли для них приветственные песни и танцы.

Надо сказать, что «жемчужные флотилии» и «водовозные армады», как в шутку называли кувейтцы суда местной артели водовозов, — это две самых ярких картинки не такого уж и далекого прошлого Кувейтской бухты.

Большая часть заработка от продажи сезонного улова жемчуга доставалась таввашам, оптовым торговцам жемчугом, владевшим, как правило, и судами для жемчужной ловли. Вторую по размеру долю получали капитаны судов. Из отчетов английских политических агентов в Кувейте следует, что 20 % заработка от реализации жемчужного улова предназначалось владельцу судна и капитану; 30 % — ныряльщикам (гаввасам); 20 % — «тягачам» (саибам). Оставшиеся 30 % составляли расходы на воду, продукты питания и авансы, что выплачивали членам экипажей перед выходом в море на содержание их семей. Ссуды на эти цели выдавали капитанам торговцы. Покрывались они за счет улова, и возвращались таввашам либо деньгами, либо выловленным жемчугом.

Когда накатывали «неурожайные жемчужные годы», а они случались, то ловцы порой вообще оставались без заработка. Тех денег, что они получали от продажи выловленного жемчуга, едва-едва хватало на то, чтобы погасить долги по авансам и ссудам на продукты питания, оснастку и прочее. Тогда-то ловцы и влезали в долговые ямы, выбраться из которых им не удавалось долгие годы.

С каждого парусника, участвовавшего в «жемчужной охоте», правитель шейхства собирал налог, варьировавшийся в зависимости от размера судна и численности его экипажа. Некоторые правители (шейх Шарджи, к примеру) взимали еще и специальные сборы с ныряльщиков.

Одним из богатейших торговцев жемчугом в Кувейте Вайолет Диксон и Захра Фрис называют Хилала ал-Мутайри. Будучи мальчишкой, рассказывают они, Хилал уже проявлял склонность к коммерции — приторговывал, чем придется, на базаре. Принадлежал Хилал к славному кочевому племени бану мутайр. Разбогатев, не забыл о своих бедуинских корнях. Любой человек из этого племени мог обратиться к нему за помощью — и получить ее. Двери его большого дома в Кувейте всегда оставались открытыми для соплеменников, являвшихся в город за покупками.