На Занзибаре проживали артели гуамов или «охотников на черную кость». Время от времени гуамы высаживались на побережье Восточной Африки, «большой страны черных людей» или «удела зинджей» (чернокожих) в речи мореходов-оманцев, и устраивали «охоту» на «черную кость» (рабов). Проводниками у них состояли те же африканцы из числа освобожденных рабов. Действовали гуамы не с кондачка. Располагали точной информацией относительно численности населения в планируемых ими к захвату поселениях, мужчин, женщин и детей, их возраста и даже имевшегося у них на руках оружия. Налет совершали, как правило, на рассвете. В селении, подвергавшемся нападению, каждая из семей защищалась до тех пор, пока не погибал, либо не попадал в руки «охотников» глава семейства. Как только это случалось, сопротивление «обезглавленного» жилища тут же прекращалось, и все его жильцы становились «добычей» являвшихся за ними «охотников».

Женщин и детей, прятавшихся в подземных укрытиях, просто-напросто выкуривали. Делали это следующим образом: открывали входы, ведущие в подземелья, и палили в них из ружей патронами со специальными зарядами из пороха, перемешанного с крысиным перцем. После чего люди, задыхаясь, сами вылезали наружу. Их тут же захватывали, разбивали на группы, по 5–6 человек в каждой; надевали на них ошейники, и пристегивали к цепи, со связанными и заломленными за спину руками.

«Охотников», возвращавшихся на Занзибар с «добычей», встречали торжественно, с песнями и плясками. Маршрут их следования с «трофеями» от порта до мест содержания невольников пролегал мимо дворца правителя Омана и Занзибара. «Ловцы рабов», состоявшие у него на службе, демонстрировали своему владыке, если он в то время находился на Занзибаре, доставленный ими «товар» – «черную кость». Внимательно осмотрев невольников, правитель выбирал себе двух-трех понравившихся ему зинджей, и процессия двигалась дальше.

Торговцы, прибывавшие на Занзибар из Омана, случалось что и из Кувейта, и с Бахрейна (туда рабов завозили из Омана), отбирали невольников в местах их содержания. Приобретенный «товар» делили на «мужской» и «женский». Затем «сортировали». К «рабам высшего сорта» относили молодых, рослых и крепких мужчин. «Женским товаром высшего сорта» выступали юные создания в возрасте от 11–13 лет[598].