Он всегда стремится к тому, чтобы выдать собственную диктатуру за диктатуру этой «коллегии», партии в целом[510]. На этот счет с генсеком солидаризировалась вся аппаратная масса, которая в ответ на каменевские попреки разразилась ритуальными возгласами: «Да здравствует Российская Коммунистическая партия. Ура! Ура!»; «Да здравствует ЦК нашей партии! Ура! Партия превыше всего!» — и затем, без всякого перехода: «Да здравствует тов. Сталин!» Так, концентрическими кругами, сама партия смыкается вокруг ее генерального секретаря, конденсируясь в его персоне.
Е. Главацкий, из хрестоматии которого я взял вышеприведенные каменевские цитаты, поступил, на мой взгляд, совершенно правильно, поставив сразу же вслед за ними знаменательное письмо, направленное Сталину рядовым коммунистом, неким Губаревым:
Оппозиция говорит, что она против создания вождя партии, а я хочу Вам сказать, что этот вождь должен быть <…> Нужна одна фамилия, которая звучала бы так же звонко и убедительно, как фамилия «Ленин». Такой фамилией является «Сталин» <…> Тов. Сталин же всегда говорит то, что говорит партия в целом, т. е. тов. Сталин должен и руководить, и отображать волю партии. Мы же на местах будем равнять ряды по тов. Сталину <…> Надо… из коллективного ума, творчества, мысли брать все ценное и объединять в слове «Сталин». Ведь если говорили, что так-то и так-то говорил Ленин, то имели в виду, что Ленин олицетворял партию[511].
Оппозиция говорит, что она против создания вождя партии, а я хочу Вам сказать, что этот вождь должен быть <…> Нужна одна фамилия, которая звучала бы так же звонко и убедительно, как фамилия «Ленин». Такой фамилией является «Сталин» <…> Тов. Сталин же всегда говорит то, что говорит партия в целом, т. е. тов. Сталин должен и руководить, и отображать волю партии. Мы же на местах будем равнять ряды по тов. Сталину <…> Надо… из коллективного ума, творчества, мысли брать все ценное и объединять в слове «Сталин». Ведь если говорили, что так-то и так-то говорил Ленин, то имели в виду, что Ленин олицетворял партию[511].
На запросы народного сердца Сталин реагирует все с большей отзывчивостью. Уже в марте 1926 года он говорит немецким коммунистам, что «не может быть настоящей партии там, где нет веры в вождей». В ноябре, обращаясь к оппозиционерам, вождь подчеркнуто представительствует от всей партии, витийствует от ее лица: «Партия не может и не будет терпеть… Партия от вас требует…»
Особенно выразительна в этом смысле его небольшая речь, произнесенная 8 июня того же 1926 года на встрече с рабочими железнодорожных мастерских в Тифлисе. Здесь, в родной Грузии, среди умиленных земляков, Сталин позволил себе редкую роскошь — предаться нарциссическим воспоминаниям о своем жизненном пути, протекавшем, по его словам, сперва среди кавказских, а потом среди питерских рабочих. Становление рисуется как продвижение «от звания ученика (Тифлис), через звание