Акватическую метафорику мы встретим в сталинском описании стахановского движения: «Именно потому, что оно… идет снизу, оно является наиболее жизненным и непобедимым движением»; оно «развивается не в порядке постепенности, а в порядке взрыва, прорвавшего какую-то плотину. Очевидно, что ему пришлось преодолеть какие-то препоны. Кто-то ему мешал, кто-то его зажимал, и вот, накопив силы, стахановское движение прорвало эти препоны и залило страну» («Речь на Первом всесоюзном совещании стахановцев», 1935). Раньше, до Октябрьского переворота, в леворадикальной публицистике так изображались только революционные порывы угнетенного народа, который сокрушает стену или плотину, созданную косными, жестокими властями. Сталин же буквально перенес и сам этот антагонизм, и приметы прежних властителей на свою собственную, советскую администрацию. Из искры вновь разгорается революционное пламя — индустриальный или отраслевой Октябрь: «Спички, брошенной Стахановым и Бусыгиным, оказалось достаточно для того, чтобы все это дело развернулось в пламя». Псевдостихийному низовому движению отныне предстоит развиваться по отработанной кумулятивно-концентрической модели: «нарастая, как снежный ком», оно будет «собирать, посредством новых технических норм, широкие массы рабочих вокруг передовых элементов рабочего класса». Оно захватит все сферы советской жизни, вплоть до НКВД.

Корни врага

Корни врага

В тех же сумрачных недрах, откуда выходят на битву с бюрократическим Ураном все эти «передовые элементы», — под почвой и в шахтах — незримо копит свои «резервы» и поверженный враг, там прячутся его невыкорчеванные «корни», там разыгрывается и решающая фаза борьбы с ним. Там, под землей, совершается вообще все самое главное. Сталинский политический «сюжет» вновь, но уже в других видах, проецирует на советскую и внутрипартийную жизнь прежнее революционное дублирование, раздвоение хтоническо-монструозных аллегорий.

Функциональный адекват хтоники — это, естественно, контрреволюционное подполье, стихия вражеской конспирации. Из земли «подымают головы» не только молодые революционные кадавры — теперь, в советское время, согласно Сталину, «подымают голову» кулаки, троцкисты и правые элементы, учуяв кризис. Ведь почва для них бывает еще идейной или психологической — и потому «на этой почве могут ожить или зашевелиться разные группки старых контрреволюционных партий <…> могут зашевелиться осколки… троцкистов»; остатки вражеской идеологии, снова и снова повторяет он на XVII съезде, «живут еще в головах отдельных членов партии»; «эти пережитки не могут не являться почвой для оживления идеологии разбитых антиленинских групп в головах» таких псевдобольшевиков. К 1937 году троцкисты у Сталина внезапно теряют свою давнюю связь с «воздухом» и вполне успешно окапываются в советском грунте, разрушая «основы и опоры» советской власти — в точности так же, как это делают на Западе пролетарии по отношению к своим режимам. Вражеский крот истории неотличим от его марксистского двойника.