Воровать, следовательно, можно из идейных побуждений. Но отчего крадут сами колхозники, уже успевшие вступить в радостное царство социализма? Дело в том, что «бывшие люди» успешно обращаются к их греховным мелкобуржуазным страстям — «частнособственническим пережиткам».
Но здесь есть хоть какая-то заговорщическая связь между врагами и нестойкими советскими людьми, которых те ввели в греховный соблазн (за кражи сажали или расстреливали, впрочем, и тех и других, не вдаваясь в нюансы). А как быть в тех случаях, когда почему-то абсолютно никто, включая самих оппозиционеров, не подозревал о дьявольских антипартийных и антисоветских кознях? После убийства Кирова в закрытом письме ЦК ко всем парторганизациям (18 января 1935 года) Сталин несколько даже растерянно говорил о беспрецедентности такого состояния дел. Чекистско-идеологическая феерия раскручивалась на абсолютно пустом месте, поскольку запуганные насмерть зиновьевцы с усердием покаяния давно уже на каждом шагу выказывали беззаветную преданность генеральной линии. В этом коварном нежелании пакостить партии и заключалось их непревзойденное двурушничество: «Зиновьевская группа является единственной группой, которая не только скрывает свои разногласия с партией, но открыто и систематически шельмовала свою собственную платформу и клялась в своей верности партии»[603].
Еще более казусная ситуация складывалась в ранней фазе Большого террора — когда Сталин вынужден был заявить, что Троцкому, Пятакову, Радеку и Сокольникову приходилось тщательно скрывать свои подлые планы даже от всех своих единомышленников. Концентрическая схема конспирации принимает совершенно потусторонний вид:
«Политические деятели», прячущие свои взгляды, свою платформу не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, но и от руководящей верхушки троцкистов, — такова физиономия современного троцкизма («О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников»).
«Политические деятели», прячущие свои взгляды, свою платформу не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, но и от руководящей верхушки троцкистов, — такова физиономия современного троцкизма («О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников»).
Хуже того, заговорщики скрывали свою платформу и от самих себя. По крайней мере, к такому суровому выводу приходят современные сталинисты, восхваляющие своего учителя именно за то, что «как проницательный человек, с обостренным (хотя поневоле затаенным) православным чутьем на понимание всего хорошего и дурного, он читал в людских душах то, что порой им самим неведомо было. Вот главное»[604].