Прошло две недели томительного ожидания. Мы все волновались. И, наконец, получился ответ. Спалайкович сообщал своему представителю, что Сербия будет счастлива принять у себя «Новое время» в Белграде. Мало того, изданию будет оказана широкая помощь; что Суворин ради проформы должен только привезти с собой малоценные донские деньги, и деньги эти сейчас же будут обменены на динары из рассчета по 800 динар за каждый добровольческий тысячерублевый билет.

Радости нашей, после получения ответа Спалайковича, не было границ. Каждый из нас наскреб все оставшаяся у него после ликвидации «Зари России» тысячерублевки и внес Суворину в качестве паев будущего издательства. А что касается меня, то при такой перспективе я в первый раз в жизни решил показать себя финансистом. Ведь, все-таки, из всей нашей группы я был единственным человеком со специальным математическим образованием!

Комбинация моя заключалась в следующем. Незадолго до эвакуации нам с женой удалось совершенно случайно продать одному бельгийцу дачный участок возле Батума за сто английских фунтов. Бельгиец купил его потому, что в то время въезд в Батумскую область, куда ему обязательно нужно было отправиться, разрешался только тем, кто имел там земельную собственность.

Вот эти-то фунты, после совещания с женой, я и предполагал пустить в оборот, купить на них донские деньги и сделаться будущим крупным пайщиком «Нового Времени». Пора, – думал я, – самому позаботиться о своей судьбе, если судьба обо мне не заботится.

Отыскав в городе одну из самых солидных по внешнему виду банкирских контор, я бодро вошел внутрь, осмотрелся и прильнул к окошечку, над которым находилась нужная надпись.

– Скажите, пожалуйста, – сказал я, – сколько донских тысячных даете вы за один английский фунт?

– Как? – очевидно не веря своим ушам и поэтому слегка вздрогнув, переспросил сидевший за решеткой служащий. – Вы, наверно, хотите знать, за сколько тысяч мы продаем английский фунт?

– Нет, я хочу знать, сколько наших тысяч могу получить за один английский фунт.

– Так, так, – проговорил служащий, сочувственно взглянув мне в глаза и затем внимательно осмотрев мою фигуру, точно отыскивая какой-нибудь беспорядок в костюме. – Понимаю. А сколько фунтов вы продаете?

Когда я шел сюда, у меня было полное намерение размахнуться на все сто. Теперь же что-то удержало. Поколебал ли меня удивленный взгляд служащего, или повлияла обычная моя нерешительность во всех обстоятельствах жизни, но я ответил:

– Двадцать.

– За двадцать могу дать сто тысяч. По пяти за фунт.