– To есть… что? Не понимаю.

Незнакомец придвигает стул, кладет мне на колено руку, таинственно понижает голос:

– Регистрируете?

На лице у него страшная сложность: лукавство, радость, тревога, надежда, пытливое ожидание, страх разочарования.

– Помилуйте! Кого?

Он вздыхает. Снимает с колена руку. В глазах радость тухнет.

– Скрываете! Значит – в секрете пока. Ну, что-ж! Подождем. Только, я вам скажу, напрасно вы людей мучаете. Какой может быть секрет из того, что человеку на родину хочется? Не запишете сейчас, все равно после снова приедете. Извольте карандашик… Не трудно, ведь: Федор Никитич Степанов. Второй гильдии, своя торговля в Ростове, на Большой Садовой. И два дома… На Таганрогском один. Бумажку можно и эту, после с нее в книгу впишете. А что секретничаете, ваше дело, конечно. Может быть, так и надо, нам отсюда не видно.

– Федор… Никитич, – говорю я, сочувственно беря собеседника за руку. – Даю вам честное слово, что никакой регистрации у меня нет. Я просто – по частному делу. В гости. Записать мне не трудно, но какой толк? И куда? Вы ведь знаете, наверно, что у нас существуют различные организации…

– Вот то-то и есть! – нервно выпрямляется Федор Никитич. – Организаций много, а я никуда не вписан! О чем же я хлопочу? Об этом! К колонии в прошлом году приписался, а в нынешнем – правление вдруг упразднили, ссуды никто не получает. И я – как в воздухе: вишу! По газетам читаю – все уже, каждый на своем месте – инженеры с инженерами, офицеры с офицерами, профессора, педагоги, чиновники внутренних дел… Придется двинуться – все вместе дружно поедут. А я? Так мне здесь и оставаться прикажете? Одному?

Проходит около часа, пока я ввожу Степанова в курс всех беженских дел. Как оказывается, он многое знает, почти обо всем слышал от членов местной колонии. Но по природной своей подозрительности – никому не верит, хочет точно все знать из первоисточника, из столицы. И когда мы кончаем беседу, и я, как будто нарочно, встаю – он вместо того, чтобы прощаться, вытаскивает, вдруг, из глубины шубы толстую рукопись.

– Еще минуточку разрешите… Его превосходительство говорил, что вы иногда пописываете в газетах… Может быть, возможно было бы это напечатать? А?

Он протягивает рукопись. И лицо теперь совсем другое. Счастливое, радостное. С таким видом мать передает ребенка на руки няньке. И, как у матери, обычная переоценка: ожидание радости с моей стороны.

– Что это?

– Стишки… История Государства Российского в рифму. В прошлом году, знаете, пока не имел службы, писал… До Императора Николая Павловича довел, до Персидской войны, Гюлистанским миром закончил. Ну, а теперь что же осталось? Сто лет… Зимою, ежели будут печатать, по вечерам допишу. У меня учебник есть. Составил Елпатьевский, известный профессор.