– И когда выпили, он садится. На диван, рядом…

– Да?

– Целует ручку… Одну… Другую…

– Да?..

– В лобик… В щечку…

– Да?..

– В шейку… В губки…

– Да?..

Цикады неистовствуют. Дрожат звезды от звенящего тремоло. Ночь разметалась в жаркой бессоннице. И небо все ярче и ярче в прегрозном трепете.

Русская лавка

Русская лавка

Уходя рано утром на работу в поле, Катушкин берет с меня слово, что я не сбегу, а, наоборот, постараюсь найти ему комнату. Генерал Петр Александрович для облегчения этой задачи со своей стороны обещает проводить меня в лавку к генералу Шутилину, который знаком со всем городом. И, в перерыве между приемом заказчиков, мы выходим на улицу.

– У вас все-таки много клиентов, – говорю я, стараясь не спешить, так как Петр Александрович идет медленно, опираясь на палку. – За один час три человека…

– Ну, что это! Латки все. Конечно, при оборотном капитале другое дело. А так – ни подмастерьев, ни запаса кожи… Эх-хе!

Мы сворачиваем с главной улицы в пыльный кривой переулок, останавливаемся возле старого прокоптелого домишки. В тусклом единственном окне – несколько банок с леденцами на дне, с маринованным перцем, с белым порошком – не то сахар, не то соль. А перед дверьми – два деревянных ящика. В одном – полдесятка грустных осунувшихся лимонов, в другом – мятые сливы. И над входом большая вывеска масляной краской. Вид московского Кремля с Замоскворечья и крупными буквами надпись: «Код брата руса».

Шутилин сидит за прилавком, за отсутствием покупателей разложил перед собою свежий номер газеты, читает, что-то надписывает карандашом. Сзади него на полках – табак, мыло, спички, свечи, шоколад, миниатюрные графинчики, из которых, как из рюмок, в Сербии пьют ракию. А под газетой на прилавке – под одной стороной, где передовая, – сыр качкавал, под другой, где объявления, ломти бурого вяленого мяса.

– Ваше превосходительство? – любезно отставляет он карандаш. – Молим! Очень рад.

Здоровается он важно, с достоинством. Знакомится еще торжественнее. Узнав, в чем дело, обещает помочь, но просит меня посидеть у него, подождать, пока по дороге на работу сюда зайдет художник Каненко, у соседки которого, кажется, есть свободная комната.

– Разрешите угостить ракией, ваше превосходительство? Вчера получил – особенная, без сивухи.

– Нет, ваше превосходительство. Не привык по утрам. Рано.