После еще одного стакана, что Архипыч выпил, не пролив ни капли, по-гусарски браво и даже картинно, он многозначительно зыркнул на сноху, строго сомкнув кустистые брови, и нежданно во весь голос гаркнул:

«Мне сверху видно все — ты так и знай!»

Старательно выводя вполне доходчивые для оставленных на время в одиночестве женщин слова песни военных летчиков, он еще раз стукнул кулаком по скатерти.

Дальнейший репертуар включал традиционных артиллеристов, получивших приказ от обожаемого генералиссимуса, и раздавался уже из сеней, из-за двери, с дряхлого пахучего топчана.

Глава 85

Глава 85

Ночью Алеша задыхался. Он утопал в жарких перинах и пуховых подушках, с трудом вдыхал раскрытым ртом внезапно поредевший воздух и еще тяжелее — с надрывом, со свистом — выдыхал, сев в измятой постели, наклонившись вперед и упершись руками перед собой.

— Доигрался с воспитанием… Простыл он в ледяной воде, — упрекнула Надежда пьяно храпящего на диване мужа.

Вбежавшая из сеней бабушка нагрела молока, положив в кружку ложку густого, засахарившегося прошлогоднего меда, кусок сливочного масла и соды на кончике ножа. Алеша с отвращением мелкими глотками пил огненную смесь.

— Завтра еще нутряного жира от соседей принесу, — пообещала Вера Андреевна. — Очень для груди пользительно… Квелая у него грудка…

Алеше было невдомек, как это простуда пришла так внезапно — ведь ложился-то он в кровать здоровым человеком!.. Да и не болело у него нигде, лоб был холодный, мышцы не ломило, кашлять не хотелось… Зудело только все в груди и свистело, не давая вдоволь надышаться.

Испив молока и проглотив какую-то горькую таблетку от кашля, Алеша попросил, чтобы его оставили на диване, добудившись и согнав храпевшего отца на пол. Там, полусидя, подперев спину подушкой, он под утро, уже засветло, забылся сном, задремал.

Проснувшись, мальчик не ощущал никаких признаков недуга. Но на речку его с собой папа с дедушкой не взяли. «Там сыро и прохладно, а у тебя бронхи застужены», — категорично втолковала ему мама.

Архипыч с сыном решили пройтись вдоль бережка, разогнать мутное похмелье, покалякать по душам. Неприметно от женщин выскользнув из избы, они вынесли бутылку «беленькой» из раскрытых секретных запасов Веры Андреевны в чулане, захватив со стола нехитрую снедь и граненый стакан.

Завернув за палисадник, отец и сын быстро накатили «соточку» по очереди, занюхав соленым огурчиком, и неспешно направились к «белому берегу» — месту, где в воду круто обрывалась высокая доломитовая скала, главенствовавшая, белесо возвышавшаяся метров на пятьдесят над черневшей внизу рекой, неутомимо исподволь подтачивавшей ее.