Пока чудное безголовое существо, брызгая кровью из обрубка шеи, суматошно носилось по двору, широко и даже как-то горделиво расправляя крылья, бабушка, не оглядываясь, бестрепетно шла за вторым приговоренным.

Горячая вода в ведре уже звенела пузырьками на плитке.

Погрузив убиенного на минуту в кипяток, скупыми наторелыми движениями Вера Андреевна ощипала слипшиеся перья, вскрыла ножиком голую тушку, осторожно нащупав пальцами желчный пузырь, вырвала и бросила его в воду, выпотрошив затем все лишнее и отложив в сторону малюсенький бордовый желудь сердечка да печенку. Отрубив топором чешуйчатые лапы, она положила готовую тушку на доску, с удовлетворением пробормотала себе под нос «с собой заберут» и споро принялась за следующую.

Приезд старшего сына с семьей, праздник для бабушки, обращался в бойню для кур. Не меньше чем десятку из них было не суждено пережить то радостное событие.

Отрубленные головы, валявшиеся у колоды-эшафота, тоже не пропадали попусту. Из них варился суп-лапша, что от души нахваливал Архипыч. Алеша, однажды завидев в тарелке с супом сощуренный птичий глаз с приоткрытым клювом и лиловым гребешком, наотрез отказался его есть, даже без мяса.

Олимпийское спокойствие бабушки, методично лишавшей жизни столько забавных белоснежных задиристых хулиганов, озадачивало его.

— Бабуля, а тебе их не жалко? — не выдержав, спросил он.

— А чего жалеть-то, Алешенька?.. Их у нас полно, а кончатся — мы еще цыплят на птицефабрике купим, — не совсем поняла она смысл вопроса внучка. — Мне для вас ничего не жалко, родной.

— Смотрю, отец, ты крышу полностью перекрыл, — отлучившись на кухню в отсутствие матери за второй бутылкой, вернулся к бередившему рану, болевшему на душе вопросу Анатолий. — Помогал кто?.. Володька приезжал?

— Зачем? Чего мне помогать?.. Я сам, сынок, — буднично промолвил отец. — Наперед вон ее хотел попросить, — кивнул он головой за окно, — чтобы мне лист шифера снизу поддержала, смотрю — еле стоит… Тогда я сам — веревку петлей закидываешь и по жердям лестницы аккуратно подтягиваешь, втаскиваешь, чтоб не сорвался…

— И что — сам на коньке, что ль, сидел? — не щадил, с кровью кромсал свою повинную душу сын. — Не страшно?.. Ведь слетишь — башку сразу свернешь?

— А это Наденьке спасибо, — Архипыч благодарно погладил руку снохи, тут же убранную ею под стол. — Я вон без таблеток — видишь, как руки-то трясутся?.. А две-три таблеточки «Элениума» возьму с утра — и словно другой человек! Я на коньке сидел — как вот на стуле сейчас с тобой. В руках сила — наклонюсь вбок, за веревки лист подтяну, быстро наживлю в двух местах, а потом уже не спеша — «соткой» с резинками. Так и перекрыл потихоньку… Дочк, а ты мне таблето-чек не запамятовала привезти? — проникновенно обратился он к своей спасительнице. — Без них я ведь на хозяйстве не сдюжу…