— Да привезла, привезла, — пытаясь скрыть нараставшее внутри раздражение, подтвердила Надежда. — Еле допросилась… У них лимиты, сколько на одного человека можно выписать.

— Ай да умница! Золотце! — суетливо заерзал за столом дедушка, потирая ладони с нескрываемой радостью. — Ну, дай-ка скорее упаковочку!

— Может, ты с водкой не будешь сейчас? — неуверенно вопросил Анатолий. — Зачем тебе?.. На конек, что ли, полезешь?

— Ты, сынок, не беспокойся — я сто раз так делал, — уверил его Архипыч. — С водкой даже лучше — тогда экономия получается. На дольше хватит… А то когда ты мне в следующий раз пришлешь?

Дергающимися руками дедушка безуспешно пытался раскрыть коробочку.

— Дай-ка сюда, — брезгливо скривилась Надежда и достала блестящий блистер из фольги с крошечными белыми чечевичками в прозрачных гнездах. — Сколько тебе?

— Дай две, доченька, — в спешке протянул тот алчно раскрытую длань, крупно подергивавшуюся из стороны в сторону.

— Удержишь?.. Не много — с водкой-то? — заколебалась в нерешительности сноха. — Может, одну пока?..

— Нет-нет, две аккурат будет.

Дедушка изловчился, поймал мгновение, с хлопком ударил ладонью по морщинистому безгубому рту и резко запрокинул назад голову, как пьющий воду пожилой петух. Настырно торчащий щетинистый кадык дернулся вверх-вниз на худой пергаментной шее, и полстакана водки через секунду отправилось вдогонку за лекарством.

Архипыч помолчал, затем медленно выдохнул и деловито повернулся к сыну.

— А что там Чернобыль у вас? Потушили?.. Или все горит? — как ни в чем не бывало завел он застольную светскую беседу.

— Да говорят, якобы, скоро уже потушат… Но вроде горит еще, — неопределенно ответил Панаров.

— Ты знаешь, сынок, я ведь все время про это думаю, — признался Василий Архипыч, заметно взбодрившийся и вернувший рукам былую точность движений. — Лежу в сенях на топчане, зрю в темноту и думаю.

— Философ! — презрительно фыркнула Надежда. — Это он в вашу породу пошел, в Панаровскую… Лишь бы думать, лежа на диване.

— Сынок, ведь это исход страны! — с мужской непринужденностью игнорируя замечание снохи, старик проникновенно взглянул долгим неподвижным взором в глаза Анатолию. — Это диверсия, американцами подстроенная… Ты же знаешь, что это как атомная бомба. Там тоже уран, плутоний, нейтроны…

— Знаю, конечно, отец, — кивнул головой Алешин папа. — Но не бывало еще отродясь ничего серьезного на наших станциях. Ты знаешь, сколько там степеней защиты?.. Думаешь, даже покуда с улицы туда проникнешь, сможешь что-то серьезное набедокурить? Ну, взрывчатку взорвешь — так ведь еще надобно знать где. А те, кто проектировал, они с расчетом на эту взрывчатку строили… Нет, отец, вряд ли…