«Финляндия — устранение всяких трудностей со стороны Германии (вывод немецких войск и прекращение всяких политических демонстраций, направленных во вред интересам СССР);

Болгария (главный вопрос переговоров) должна быть отнесена к сфере интересов СССР, как это было уже сделано Германией и Италией в отношении Румынии, с вводом советских войск в Болгарию;

вопрос о Турции должен решаться с участием СССР, так как у нас есть там серьезные интересы;

ситуация вокруг Румынии и Венгрии должна обсуждаться по договоренности с СССР (как пограничной с ним страны);

вопрос об Иране также решается с нашим участием (с оговоркой, что «без нужды об этом не говорить»;

в отношении Греции и Югославии — узнать «намерения оси»;

о Швеции — должна остаться нейтральной страной;

применительно к Балтике СССР интересует свободный проход через Малый и Большой Бельг, Эре Зунд, Каттегат и Скагеррак. Может быть, обсудить это на совещании по типу дунайской комиссии;

на Шпицбергене обеспечить работу советской угольной концессии».

И далее следовали отдельные пункты для переговоров: по вопросу об отношениях с Англией «действовать в духе обмена мнениями на даче у Сталина; о США узнать, правда ли, что Германия делала мирные предложения Англии через Рузвельта; также сообщить об американских предложениях об оказании советской поддержки Турции и Ирану; выяснить, где граница «Восточного Азиатского Пространства»; о Китае — мы готовы к секретному протоколу, где сказать о желательности почетного мира для Китая (Чан Кайши), с посредничеством СССР (а м.б. и Германии и Италии). Мы готовы признать Индонезию сферой влияния Японии, Маньчжоу-Го также остается за Японией. Предложить мирную акцию в виде открытой декларации 4-х держав (но при условии благоприятного исхода переговоров о Болгарии, Турции и т. п.) на условиях, что Великобритания сохраняется как империя (без подмандатных территорий) с теми владениями, которыми она владеет теперь. Но она должна уйти из Гибралтара и Египта, возвратить Германии ее прежние колонии, предоставить Индии права доминиона и не вмешиваться в дела Европы»[804].

В советско-японских отношениях «директивы» предписывали держаться в духе прежних переговоров с Японией, суть которых заключалась в желании Москвы также договориться о разграничении сфер интересов.

Были также затронуты вопросы о компенсации немецким собственникам в Прибалтике, о судьбе Польши и об экономических делах.

Содержание «директив», данных Молотову накануне его поездки в Берлин, достаточно ясно показывает общую линию поведения и намерение советского руководства. Прежде всего ясно, что линия на раздел сфер интересов оставалась центральной в германском и в советском подходе. Она была ключевой в советско-германских договорах в августе — сентябре 1939 г., и теперь она рассматривалась как главное условие присоединения Москвы к тройственному пакту.