Сталин явно не был готов к какому-либо пересмотру во внешней политике, но в это время напряженность в отношениях с Германией стремительно нарастала, так что можно было ожидать значительных перемен. Новое болгарское правительство дало согласие на ввод германских войск в Болгарию, что, как известно, заставило Москву выступить со специальным заявлением, осуждающим решение болгарских властей[1009]. С этого момента одним из главных вопросов в англо-советских контактах стала позиция и положение Турции.

6 марта Вышинский на встрече с Криппсом уже подробно обсуждал турецкие дела. Британский посол изложил свое мнение о развитии событий на Балканах. По его мнению, Германия теперь после ввода войск в Болгарию будет добиваться того же в отношении Югославии и параллельно усилит нажим на Турцию, стремясь склонить ее присоединиться к тройственному пакту. По словам Криппса, будущее Турции будет зависеть во многом от помощи со стороны Англии и Советского Союза. В связи с этим британские власти фактически предлагали Москве усилить договоренности для защиты Турции, призывая СССР улучшить с ней отношения. Впервые в столь определенной форме Криппс заявил, что, по его мнению, главная цель Берлина состоит в подготовке удара против СССР и все их действия на Балканах имеют целью защитить свой балканский фланг перед предстоящим нападением на Советский Союз. Вышинский сказал, что позиция СССР по отношению к Турции ясна и не требует дополнительных разъяснений[1010]. Интересно, что советский дипломат никак не прореагировал на слова Криппса о намерении Германии напасть на СССР.

Но инициатива Криппса в отношении Турции не осталась незамеченной. Уже через три дня Вышинский вручил турецкому послу в Москве Актаю заявление правительства и Наркоминдела. В нем говорилось: в связи со слухами о том, что в случае нападения на Турцию какой-либо иностранной державы СССР может этим воспользоваться в своих интересах. Москва заверяет Турцию, что она в такой ситуации может (в соответствии с советско-турецким договором от 17 декабря 1925 г.) рассчитывать на полное понимание и нейтралитет Советского Союза[1011]. Характерно, что, делая это заявление, Москва официально ссылалась на информацию, полученную от Криппса.

На следующий же день Вышинский снова встретился с британским послом и сообщил о сделанном накануне заявлении советского правительства, переданном турецкому послу. Он напомнил, что это заявление не предназначено для печати[1012].

Со своей стороны, турецкое правительство выразило Москве свое огромное удовлетворение советским заявлением и дало адекватные заверения СССР, предложив опубликовать соответствующие декларации[1013]. Наркоминдел, согласившись с доводами Анкары, дал краткую информацию в печати о заявлениях советского и турецкого правительств.