Ни в коем случае не допускайте формального понимания решения Краевого Комитета Партии в том смысле, что раз он старик, нетрудоспособный или обремененный детьми, то обязательно должен быть освобожден.

Нужно приложить побольше усилий к тому, чтобы часть людей рассосать внутри артелей. Однако, не навязывая им большого количества нетрудоспособных, чтобы не создать тем самым балласт и обременение артелей»[1269].

Директива поступила в комендатуры Нарымского округа в середине января, но ее исполнение было существенно скорректировано принятым ЦИК СССР 25 января 1935 г. постановлением, лишавшим права выезда из комендатур даже лиц, восстановленных в правах.

Часть иждивенцев оказалась также «невыездной». В течение 1935 г. из всех северных и южных комендатур Западной Сибири было передано на иждивение 4759 чел., что составило более половины от общесоюзной численности (9137 чел.)[1270]. Однако острота содержания в северных комендатурах значительного числа нетрудоспособных нашла отражение в принятом 17 января 1936 г. партийно-правительственном постановлении о перспективах развития северных районов Западной Сибири: по настоянию регионального руководства в него был включен пункт, разрешавший органам прокуратуры и НКВД края «освобождать из трудпоселков нетрудоспособных стариков и старух, не имеющих детей и родственников в трудпоселках, с выездом их к месту жительства родственников, берущих на иждивение (за исключением Москвы и Ленинграда)»[1271]. Получение столь высокой санкции позволило в 1936 г. передать на иждивение родственникам из нарымских комендатур 6286 чел., что составляло 3/4 от общесоюзного показателя (8471 чел.)[1272]. Таким образом, в 1935–1936 гг. комендатуры Западной Сибири избавились от человеческого «балласта» (по терминологии спецорганов) численностью около 11 тыс. Прагматический аспект данной акции очевиден: отправка из спецпоселений части иждивенцев обусловила снижение показателей побегов и смертности. Если в 1934 г. из спецпоселков региона бежало 29 567 чел., то в 1936 г. – 5856, умерло соответственно 9082 и 3570 чел.[1273] Однако за пределами репрессивной статистики остался вопрос об уровне смертности среди нетрудоспособных после передачи их на иждивение.

Молодежь

Молодежь

В условиях спецпоселений, где карательные органы проводили дифференцированную политику по отношению к различным категориям и группам, выделяемым по социально-демографическим показателям, молодежь оказывалась на положении квазипривилегированной возрастной группы. «Молодежная» линия в деятельности спецорганов заключалась во внесении или стимулировании раскола между молодежью и средней и старшей возрастными группами «кулаков». В директивных документах 1930-х гг. данная установка обрела характер стереотипного выражения – «отрыв молодежи спецпереселенцев от контрреволюционной части кулачества» (именно такая формулировка, использованная в решениях комиссии Андреева от 7 августа 1931 г., стала расхожей)[1274]. Для достижения «скорейшего отрыва молодежь») комиссия Андреева рекомендовала: