Желавшие выехать на учебу молодые люди подвергались «фильтрации» со стороны спецорганов, в результате чего некоторые становились «невыездными». Прием в техникумы или училища мог быть сорван посылкой из комендатур «волчьих» характеристик типа «Директору Барнаульского педучилища… ставлю Вас в известность, что Жебров А.В. и Ефимович В.Д. как родители, а так же и сами настроены враждебно к Сов[етской] власти и так же в поселке занимались разложением среди молодежи и надсмешкой над той молодежью[,] которая участвовала в общественных кружках, что считаю нецелесообразно допускать для обучения в Вашем педучилище, так как тоже будут заниматься разложением среди учащихся Вашего педучилища. Уч[астковый] комендант Беликов. 23/VIII–37 г.»[1288] Вполне понятно, что эти подростки в педучилище приняты не были.

Выезд на учебу за пределы того края (области), где находились комендатуры, не допускался. 20 июня 1938 г. ученицы седьмого и девятого классов В. Балахнина и Е. Антонова, чьи родители отбывали спецпоселение в Тулинском совхозе № 2 НКВД в пригороде Новосибирска, направили письмо «любимому вождю всего народа И.В. Сталину». Они писали: «Мы, ученицы, желаем быть садоводами, но к дальнейшему продолжению своего образования не имеем средств, так как наши родители спецпереселенцы и уже больные. Они[,] за неимением средств, отказываются нас учить. Мы так же на равне с другими людьми нашей замечательной счастливой родины желаем быть полезными в деле социалистического строительства. Мы желаем быть пока в учениках у какого-нибудь садовода, где бы мы могли научиться садоводству и получить стипендию для существования». Письмо школьниц вернулось на рассмотрение в Новосибирск. В октябре руководство Отдела мест заключения (ОМЗ) УНКВД дало указание коменданту Тулинской комендатуры: «Разъясните, что учиться можно только в пределах нашей области»[1289]. В декабре 1938 г. Валентина Балахнина поступила на курсы бухгалтеров Новосибирской областной конторы Промбанка.

Не все молодые люди вели себя как пассивные просители. Василий Мелузов, отбывавший ссылку с родителями в Колыванской комендатуре, по окончании седьмого класса (неполная средняя школа) с лета 1939 по лето 1940 г. боролся за свое право на продолжение образования. Компрометировавшим его фактом был только побег в 13-летнем возрасте, из которого он вернулся через несколько месяцев. 23 июля 1939 г. Василий направил письмо участковому коменданту, которое здесь приводится в сокращении: «Тов. Комендант, я Вас спрошу об одном, а именно о том, что имеем ли мы право на дальнейшее образование, то есть на право учиться в техникумах Новосибирской области, хотя бы в г. Томске?