Я наконец решила рискнуть. Устав ждать, я категорически заявила, что так жить больше не буду, и мы с Катей стали собираться в путь. Конечно, тогда ни в чем нельзя было быть уверенной. Приедет Сережа к нам или не приедет, я не знала. Прощались мы по-серьезному. Но у меня уже больше не было сил на такую жизнь. Мне ужасно хотелось что-то поменять. Я просто устала. Мне казалось, что, пока я еще в состоянии, я должна попробовать начать какую-то другую жизнь. Ведь у меня не было никаких особых претензий. Все, что было нужно, – это кардинальная перемена. И эмиграция предоставила мне возможность этот план осуществить.

Я наконец решила рискнуть. Устав ждать, я категорически заявила, что так жить больше не буду, и мы с Катей стали собираться в путь. Конечно, тогда ни в чем нельзя было быть уверенной. Приедет Сережа к нам или не приедет, я не знала. Прощались мы по-серьезному. Но у меня уже больше не было сил на такую жизнь. Мне ужасно хотелось что-то поменять. Я просто устала. Мне казалось, что, пока я еще в состоянии, я должна попробовать начать какую-то другую жизнь. Ведь у меня не было никаких особых претензий. Все, что было нужно, – это кардинальная перемена. И эмиграция предоставила мне возможность этот план осуществить.

Другую категорию составляли те, кто считал, что им «недодали». Как правило, это были люди, достигшие достаточно высокого уровня и застрявшие на нем. Особенно болезненно воспринимались успехи других. В «копилку недовольства» шли несыгранные роли, запрещенные выставки, неизданные книги, отказы в туристической поездке за границу. Последнее невольно провоцировало желание «назло системе» отправиться в путешествие без обратного билета. К подобным «жертвам режима» можно отнести и Ефимова. Конечно, для комфортного существования в свободном мире требовалось свидетельство нонконформизма. В отличие от других писателей, Ефимов сделал ставку на свои философские трактаты. К этому времени он написал еще одну работу: «Метаполитику», развивающую идеи «Практической метафизики». В этом можно увидеть рациональное зерно. Художественные тексты с местным колоритом требуют погружения, на которое пойдет не каждый даже просвещенный западный читатель. Универсальный язык философии, апелляция к вечным проблемам представлялись куда более выгодным вложением. Практически гарантированный, по мнению автора, триумф первого бестселлера обратит внимание публики на вторую книгу, что закрепит успех. Грамотный маркетинговый расчет. Естественно, для начала требовался какой-то источник существования. Работа шла и в этом направлении: