Гольдин подобрал в шкафчике какой-то инструмент, которым поддел дверной замок.

А Тоня Сорина все еще сидит на лестнице. Возле нее медсестра, ее приятельница.

– Тонь, да ты съешь что-нибудь. Тонь, ну чего сидеть? Идем, уложу тебя, укольчик сделаю – и уснешь. Поспишь немного, а, Тонь?

Окаменевшая Тоня молчит.

Летучка у Высокого Лица. Докладывает Федор Васильевич, ответственный.

– Таким образом, за трое суток было задержано по намеченной операции ООИ восемьдесят три человека: тринадцать по поезду, тридцать восемь по гостинице и сорок два – по коллегии…

– Всех задержали? – спросило Высокое Лицо.

– Одну женщину еще не нашли.

– Я считал, что вы лучше работаете, – заметило Высокое Лицо. – Плохая работа нам не нужна.

Звонят телефоны, крутятся ручки, отстукивают буквы пишущие машинки. Взлетают самолеты, люди работают, работают. На столе – гора фотографий. Это увеличенная до больших размеров фотография с уголком с какого-то документа. Анадурдыева. Ее портреты раздают, раскладывают по служебным столам.

…Медсестра подходит к Сикорскому и что-то шепчет ему на ухо.

– Что?! – изумляется Сикорский. – Не может быть!

Сикорский бежит по коридору. Двое стоят у двери, ожидая, по-видимому, пока дверь грохнется к ним в руки. Раздаются удары, скрежет.

– Что здесь происходит? – гаркнул Сикорский на стражей у двери.

– Спецраспоряжение, – вяло ответил один из стражников.