Все началось десятилетием ранее, когда Совет Безопасности расширил концепцию «угроз миру», «излишне своевольно», по мнению даже симпатизирующих комментаторов, интерпретировав Устав; теперь список угроз включал также «невоенные источники нестабильности в экономической, социальной, гуманитарной и экологической сферах»[483]. Далее произошли события в Сомали. В резолюции, которую британский дипломат Дэвид Хэнней назвал «самым невероятным документом, подписанным после холодной войны в ООН», Совет Безопасности разрешал вступление в страну вооруженных сил в декабре 1992 г. по причине «масштабов человеческой трагедии». Такая формулировка была еще в новинку, но положила начало тенденции: в следующем году Совбез разрешил интервенцию на Гаити, также по причине того, что ситуация требовала «исключительной реакции»[484].

Однако понятие гуманитарной интервенции чуть было не исчезло, еще не возникнув, поскольку фиаско в Сомали отбило у США вкус к миротворческой деятельности на весь остаток десятилетия. Коалиция под предводительством Соединенных Штатов поначалу действовала весьма успешно, однако далее удача оказалась не на их стороне, и 25 тысяч тяжело вооруженных американских военных вышли из страны так быстро, что новые силы ООН оказались укомплектованы лишь на треть. Ситуацию осложнило еще и то, что часть американских подразделений осталась в регионе и в октябре 1993 г. напала на войска сомалийского командира Мохаммеда Айдида после того, как те сбили два американских вертолета, – в результате погибло 18 солдат и сотни мирных жителей Сомали. Смерть последних не вызвала политического резонанса, а вот самый большой урон, понесенный США со времен войны во Вьетнаме, вызвал – и еще какой. Администрация Клинтона обвинила в этой потере ООН – несмотря на то, что силы нападавших находились под американским командованием, поэтому антиооновские настроения в республиканском Конгрессе в 1994 г. усилились, а приостановка финансирования со стороны США угрожала подорвать миротворческие операции до конца десятилетия. Акт о восстановлении национальной безопасности США резко ограничивал использование американских войск под командованием ООН[485].

Последовавшие далее трагедии в Югославии и Руанде, в результате которых в Югославии погибло более миллиона мирных жителей, а в Руанде более 800 тысяч, подчеркнули ограниченность влияния ООН в отсутствие американской поддержки. Генеральный секретарь Бутрос Бутрос-Гали стремился сохранять беспристрастную позицию ООН, ставшую настоящей мантрой миротворческого процесса, и избегать вовлечения в другие гражданские войны. С этой целью он передал оперативные полномочия своему специальному представителю на Балканах, японскому дипломату, не склонному к риску, сохранив за собой право отдавать приказы о военных налетах. Когда Запада достигли новости о тюремных лагерях, устроенных сербами в Боснии, и об обстрелах ими Сараево, пассивность ООН вызвала широкую критику. Геноцид в Руанде, внезапно разразившийся в апреле 1994 г., стал еще большим фиаско. Миротворческая миссия ООН только что прибыла в Кигали, чтобы способствовать переговорам о прекращении огня, однако в ее распоряжении было всего три небольших батальона, которые никак не могли препятствовать геноциду народа тутси, развязанному правительством. Беженцы хлынули через границы, сотни тысяч мирных жителей были убиты в ходе самого масштабного геноцида со времен Второй мировой войны. Контингент ООН пришлось расширить, однако было уже слишком поздно: РПФ взяла страну под контроль, положив убийствам конец[486].