Империалистические рекомендации были также обречены на провал из-за короткой памяти их авторов. Призывая к возвращению имперских порядков в международных институтах, они отказывались признавать, что времена изменились. Эпоха мандатов Лиги, Яна Смэтса и Вудро Вильсона оказалась по другую сторону феномена, претендовавшего на роль наиболее выдающегося достижения международного правительства – глобализации национального самоопределения. Если ООН и имела авторитет в тех странах, куда, по мнению Мэллаби и других, требовалось вмешательство, то только из-за исторических ассоциаций с концом колониализма. Европейцы в глазах остального мира до сих пор оставались колонизаторами; было бы со стороны США предусмотрительно присоединяться к ним? Фактически по мере роста враждебности по отношению к американскому вмешательству в дела других стран движение за национальное строительство ослабело. После Афганистана и Ирака и без того умеренный энтузиазм Вашингтона в этой сфере полностью иссяк.

Таким образом, имперская версия связки развитие – безопасность так и не смогла проявить себя, за исключением Ирака и Афганистана, продемонстрировавших ее недостатки. Современная американская концепция национальной безопасности, отдающая предпочтение коротким наземным операциям, применению военно-воздушных сил и действиям с минимальным риском, лишена той основательности и компетенции, которые требуются, чтобы преобразовать сферу развития. Получается, что ООН по-прежнему есть что предложить. Но на сей раз она предлагает нечто новое. Возрождающийся Китай ныне проводит серию инфраструктурных проектов в Африке и Юго-Восточной Азии, предлагая свою форму «сотрудничества Юга с Югом», основанную на новой, специфической китайской модели развития, которая предлагает другим развивающимся странам возможность воспользоваться не только китайским капиталом, но и его опытом вхождения в капитализм в современную эпоху. Фонды Китая относительно невелики, но растут очень быстро – они уже конкурируют с западными займами Анголе и другим странам. К началу 2012 г. китайские займы на развитие для стран Латинской Америки превзошли средства, предоставленные Всемирным банком и Межамериканским банком развития[474].

По мере того как предложенная государством китайская модель превращается в нового глобального инвестора, предоставляющего значительные и постоянно растущие суммы, в частности странам Африки, МВФ оказывается перед очередным вызовом, угрожающим возвратом к этатистскому мышлению, которому неолиберальная революция якобы положила конец. Новая драка за Африку уже началась. Однако с точки зрения африканских клиентов Всемирного банка и других западных агентств по развитию, участие Китая – несмотря на все его ограничения и очевидную заинтересованность – может принести долгожданное облегчение. Свидетельства подтверждают, что попытки экспортировать западные идеалы господства права в сельскохозяйственные общества с древними и сложными юридическими традициями оказываются непродуктивными и могут даже привести к нестабильности и вспышкам жестокости. Поспешные и плохо продуманные масштабные социальные реформы, которые Всемирный банк пытался проводить при Вольфенсоне, оставили за собой разруху, на фоне которой минималистический с точки зрения идеологии и прагматичный подход Пекина кажется социально ответственным. С учетом того, что обваливающийся мост Кеннеди над Нигером сменился новым, китайской постройки, смещение влияния из Америки эпохи холодной войны к Китаю поствоенного периода с позиций этой беднейшей в мире страны вряд ли выглядит столь же тревожным, как с другого берега Атлантики[475].