Клэр встала, подошла к стойке и высморкалась в салфетку. Фиона заволновалась, что она не вернется за стол, но напрасно.

– Ага, ну да, – сказала она. – Это было начало конца. Они… я рожала на дому, и все пошло не очень хорошо.

– Ох. О боже, милая.

– Я потеряла много крови, реально много, а мне не давали вызвать скорую. Так что Курт угнал машину – была там одна машина – и отвез нас. Я чуть не умерла. Неделю лежала в больнице. Но потом они нас забрали. Думаю, они поняли, что мы могли их засудить.

Твоя мать должна была стоять рядом, когда ты рожала, должна была кричать на врачей за тебя и заботиться, чтобы ты отдыхала. Изменилось бы что-то, если бы Фиона разрешила своей матери присутствовать в роддоме? Настояла бы ее мать на том, чтобы прикладывать малютку-Клэр к ее груди, позаботилась бы, чтобы они спали вместе? Эта мысль больно ударила Фиону, прямо в живот, вместе с осознанием того, что отношение к ней Клэр в точности копировало ее собственное отношение к своей матери. Она соизволила позвонить матери только на третий день после родов. Она ведь… о господи.

– Как ты оплатила больничный счет?

– Ну, мы вообще-то не оплатили. Мы типа смотались до того, как они спохватились.

– И тогда ты оттуда уехала?

– Николетт был месяц. Мы за это время собрали немного наличности. То есть нам не полагалось иметь свои деньги, но Курт держал кассу на фермерском рынке, так что. И он написал своей подруге в Париж, которая нам помогла. На которой он в итоге женился.

– Милая, – сказала Фиона, – я просто рада, что ты выбралась.

Она имела в виде и секту, и эти отношения.

– Я какое-то время работала в магазине для художников, – сказала она и улыбнулась. – Тебе бы там понравилось. Ему уже двести лет. Моне покупал там кисти.

– В каком?

Клэр посмотрела на нее с удивлением – откуда Фиона могла знать названия парижских магазинов для художников? – и вместо того, чтобы сказать ей, что она обошла их все, пока искала ее, Фиона сказала:

– Там могла что-то покупать тетя Нора.

– Хорошая была работа, – сказала Клэр. – А потом Курт начал воровать со склада. Он заходил, когда я закрывалась, и тырил вещи, раз за разом. Я этого не знала. Все равно меня уволили. Но не арестовали. А его – да. Тогда мы и расстались.

– Он на наркотиках?

– Сейчас он совершенно чист. Иначе я бы не позволила ему сидеть с Николетт.