– Что там такое?

Фиона встала на ноги.

– Там полиция, это не теракт. Но стреляют.

– О! Подожди, ты там… спасибо, что позвонила, родная. Спасибо тебе. Ты в квартире?

– Ага, заглядывал полицейский. Нас тут фактически заблокировали.

Голос у Клэр был неестественно спокойный. Фиона могла бы купиться на ее голос, если бы не знала, что рядом с Клэр должна спать Николетт – и какая мать сохраняла бы спокойствие в такой ситуации? Ей захотелось прилететь к ней через весь город.

– Ты не у окна, а?

– Ну, здесь все рядом.

– Ты можешь загородить окно шкафом?

Клэр замолчала, и Фиона заволновалась, что задела ее.

– Ага, может.

– А двери закрыты?

– Конечно.

– И еды у тебя достаточно? Ты есть в «Твиттере»? Приятель Ричарда узнавал новости из «Твиттера», – и, поскольку она еще недостаточно проснулась, чтобы в полной мере себя контролировать, она сказала: – Это знак, Клэр. Что тебе надо вернуться в Чикаго.

Едва сказав это, она решила, что хватила через край, и Клэр сейчас отключится.

Клэр рассмеялась.

– Здесь все в ужасе от Чикаго. Им не верится, что я выбралась живой.

– Или мы тебе найдем в Париже место понадежней. В районе получше. Мы с отцом могли бы скинуться.

Она в буквальном смысле пыталась купить любовь дочери. Что ж, в первую очередь, ее безопасность, потом – любовь. В пять часов утра, под звуки выстрелов.

– Мам, – сказала Клэр, – ты лучше спи, окей?