– Мне нужно почистить зубы.

Когда я просыпаюсь несколько часов спустя, в голове все еще витают обрывки сновидения. Мне снилось, что я сижу на облаке, несущемся по небу. Море внизу ярко-голубое, безбрежное. На север мигрирует стадо китов, совершенно не замечая созданий помельче, плывущих вслед за ними. Появляется белый парус, взлетая на гребне волны. В лодке двое детей. Позади них ныряет исполинский кашалот, измеряя глубину своим эхолокатором. Я под водой. Смотрю, как киты несутся к поверхности, целясь в треугольную тень лодки. Мимо проплывает дом. Сквозь сломанную затянутую сеткой дверь струятся красные ленточки.

На прикроватном столике стоит поднос, оставленный отельным персоналом. Питер вырубился рядом со мной с пятном кетчупа в уголке рта. Бо́льшая часть картошки уже съедена. Я замужем.

1997 год. Февраль, Бэквуд

Спустя два месяца после свадебного путешествия мне звонит Анна. Поначалу я даже не узнаю ее: она так рыдает, что я не могу разобрать слова, а Анна никогда не плачет.

– Успокойся, – прошу я. – Я не понимаю, что ты говоришь.

Несколько секунд я слушаю ее рыдания, а потом она отключается. Когда я пытаюсь перезвонить, идут долгие гудки, пока не включается автоответчик. Тогда я звоню Джереми на работу.

– С ней все хорошо, – жизнерадостно отвечает он. – Она много работает над собой в последнее время.

От злости у меня рефлекторно сжимается горло.

– Замечательно. – Я усилием воли подавляю осуждение в голосе. – Но она только что мне позвонила и казалась очень расстроенной.

– Она сегодня ходила на групповую психотерапию. Иногда это взбалтывает осадочные эмоции.

– Скажешь ей, чтобы она позвонила мне, когда вернешься домой, хорошо? – Ненавижу его.

– Как у тебя дела? – Он не понимает, что пора вешать трубку.

– Ничего. Хорошо.

– Ты отлично повеселилась на своей свадьбе.

– Скажи ей, чтобы позвонила, – говорю я.

* * *

Шоссе голое и пустынное – пепельная полоса, посыпанная солью от черного льда, с замерзшими песчаными обочинами. В лесу выделяются несколько темных сосен, но большинство деревьев стоят нагие: последние оставшиеся на ветвях листья, коричневые и мертвые, ждут, когда их унесет следующий порыв ледяного ветра. Еще даже нет трех часов, но зимний свет уже тускнеет. Анна молчит с того самого момента, как я встретила ее в аэропорту Логана на взятой напрокат машине. Она выглядит неухоженной, опустошенной, глаза покраснели. Анна жесткая. Кремень. Остроумная и язвительная. Создание из Черной лагуны. Передо мной не моя сестра. Я вслушиваюсь в шорох шин на мокрой, посыпанной солью дороге. Кручу радио. Сплошные помехи. Ненавижу мыс зимой.