Во второй половине 1916 г. в результате минно-заградительных действий, которые сам противник охарактеризовал как «большое достижение русского флота»[1199], оттоманские морские силы потеряли миноносец «Кютахия» (1 (14) сентября), канонерскую лодку «Малатия» (4 (17) сентября)[1200], подводную лодку «UB46» (24 ноября (7 декабря))[1201], транспорт «Ирмингард» (4211 брт, 19 сентября (2 октября)), буксир «Арслан» (30 августа (12 сентября)) и несколько парусников и маломерных моторных судов[1202]. Однако эффект «закупорки» Босфора не ограничивался нанесением противнику прямых материальных потерь, а оказал существенное влияние на оперативную обстановку на Черноморском театре военных действий, характер боевой деятельности противоборствующих флотов и функционирование морских коммуникаций обеих сторон.

Доковый ремонт канонерской лодки «Малатия» после подрыва на мине в сентябре 1916 г.

Прежде всего, массированные минные постановки существенно затруднили неприятельское судоходство, которое, по немецким данным, в течение месяца — с конца августа до конца сентября (н. ст.) 1916 г. было пресечено почти полностью[1203]. Минная блокада Босфора наряду с продолжавшимися действиями подводных лодок в «угольном» районе до предела усугубили топливный дефицит в оттоманской столице. Вот как характеризует сложившееся положение автор официального германского труда: «С выходом из строя трех угольных пароходов «Патмоса», «Ирмингарда» и «Родосто» подвоз угля из Зунгулдака почти совсем прекратился. Скудные средства Турции постепенно таяли, ввиду чего опять начинали расти малодушные настроения… Приходилось считаться с тем обстоятельством, что Турция теперь почти исключительно зависела от подвоза угля из Германии… Попытки доставлять уголь из Зунгулдака на небольших парусниках «магонах» не могли иметь успеха…». Далее, касаясь топливной ситуации в военном флоте, немецкий историк замечает: «К середине октября флот имел остаток в 2000 т английского угля. Для флота недостаток угля становился тягостней с каждой неделей. Для обеспечения угольного запаса на самый крайний случай Сушон был вынужден идти на самые решительные меры. Даже для учебных целей «Гебен» и «Бреслау» и флотилия эскадренных миноносцев не смели развести паров… Об операциях в ближайшие месяцы нечего было и думать (выделено мной. — Д. К.)»[1204]. Известно, что из-за топливного паралича В. Сушон предлагал отправить на родину часть экипажей «Гебена» и «Бреслау», однако эта идея была отклонена по политическим мотивам[1205]. Несмотря на некоторое увеличение количества перевозимого из Зунгулдака и Эрегли угля весной и летом 1917 г. (в мае — ок. 6 тыс. т, в июне — 13 тыс. т, в июле — 12 тыс. т[1206]), потребности флота удовлетворить так и не удалось: в начале лета «от операций в восточной части Черного моря приходилось отказаться вследствие незначительности запасов угля»[1207].