— Ну… не пришибленный. Просто на себя не похожи.

Она увела его далеко за мост, выше по течению Рабы, где не было ни окопов, ни солдат, где не так возбуждал настороженность притихший за рекой Шарвар. Пахло распускающейся вербеной, которая здесь, на отложистых берегах, росла большими рассевами и пестрела бледно-лиловыми, белыми и пурпуровыми цветами. Еще пахло водой, чуть затхлым приятным душком невспаханной земли и небом. Чертовски неприятный контраст со всем тем, что только что было видено и пережито. По короткой, будто стриженой, ярко-зеленой траве непугливо расхаживали грачи, одетые в синевато-вороненую сталь оперения. Кругом звенели цикады, предвещая теплый погожий вечер. Всюду под каждой былинкой билась, трепетала жизнь. Грудь разрывалась от воздуха, наполнявшего тело могучей похрустывающей силой. Он лег на траву, закинул за голову руки, крепко зажмурился. Ольга присела рядом, касаясь его локтя.

— Анатолий Сергеевич, — сказала она, — я часто вспоминала потом нашу с вами встречу… там… на могилевском перроне. Этих озорных солдат… Вы тогда им крикнули: «Она мне самому нужна!» Вы знаете, это было очень приятно… — И вдруг спросила с прямолинейной простотой: — Вы когда-нибудь любили?

— Нет, — ответил он, не раскрывая глаз.

— И у вас не было женщин?

— Нет.

— Анатолий Сергеевич, если я вам хоть чуточку нравлюсь… — ее рука, гибкая и прохладная, скользнула к его расстегнутому вороту.

Он открыл глаза, посмотрел на нее снизу вверх, ответил, щадя ее:

— Вы нравитесь мне, Ольга… Вы мне очень нравитесь. Но я сейчас совершенно выбит из колеи. Мне даже разговаривать тяжело.

Больше не проговорив ни слова, она легла вниз лицом, и он увидел, как плечи ее под мягкими полевыми погонами мелко забились в припадке беззвучного рыдания.

— Я все время вижу его… такого красивого… и белого-белого, без кровинки. И эту большую черную рану… в боку. Вы могли бы меня понять…

Он понимал ее. Только женщина могла противопоставить силе смерти еще большую силу жизни.

27

27

Ширина реки была небольшой — 25—40 метров, глубина — тоже не ахти какая — от 2 до 2,5. В иное время ее перенырнуть ничего не стоило, но сейчас каждый метр мог стоить жизни любому, кто оттолкнулся от берега. И стоил. Два полка шли на город в лоб. Кипела вода в реке, а они шли, волна за волной. Первая же контратака немцев и венгров была смята и задавлена. На вторую они не рискнули, ударили по наступающим изо всех оборонительных укрытий и сооружений. Полки Макарова и Козьмина залегли, не желая нести лишних потерь и ожидая, когда выйдет на северо-западную окраину города полк Давыдова. Между городом и рекой встала багровая стена, потом она начала разбухать все больше и больше. Ночь сделалась красной. Горели дома на окраинах, вагоны, цистерны с горючим на станции, полыхали свечками деревья — горело, казалось, все, даже земля. Так продолжалось до двух часов ночи. Потом зарево пожара вспыхнуло и над северо-западной частью Шарвара. Это разведгруппа 299-го полка вошла в соприкосновение с противником, пошел в наступление и сам полк. Противник, над которым нависла угроза оказаться в западне, начал отступать.