— Разрешите обратиться, товарищ генерал?

— Да, конечно…

— Товарищ генерал, я не могу принять орден…

— То есть как?.. Мне лучше знать, чем тебя наградить…

— Так точно, товарищ генерал! — и тут Михайло смущенно развел руками. — Но фашиста мы уничтожили вдвоем с братом. Он его, понимаете ли, заметил, когда пулемет прочес делал. А уж потом, пока я нужную позицию выбирал, отвлекал его выстрелами, головы ему не давал поднять. Так что уж, товарищ генерал, извиняйте. Не могу принять. Его на две груди все равно не повесишь. Если уж ничего не имеете против, то дайте лучше по медальке обоим. Нам и папаня так наказывал, штоб все пополам было.

И только теперь Миронов обратил внимание, что второй солдат был копией первого.

— Так вы что же, еще и близнецы?

— Так точно, товарищ генерал, двойнята мы!

— Дать сюда второй орден! — сказал Миронов.

И все, кто был здесь, как-то облегченно и радостно рассмеялись…

26

26

После получасового «прочеса» крыш и чердаков Шарвара немцы и венгры на том берегу основательно успокоились и саперы начали готовить понтоны, плоты и лодки для двух полков — 296-го, которым командовал подполковник Макаров, и 302-го под командованием подполковника Козьмина. Третий полк 98-й дивизии — 299-й полковника Давыдова готовился в это время к форсированию выше по реке, за взорванным железнодорожным мостом. Переправа должна была начаться в двенадцать часов ночи…

Ольга и Валя Сердюк (так велел Макаров) в том же доме, перед которым был убит Боголюб, обмыли его, перевязали рану и обрядили во все чистое, найденное в личных вещах самого покойного. Полковой столяр из хозчасти разобрал в этом же доме вещевой ларь, сколоченный из струганых досок, и сделал гроб. Это был первый гроб, который Залывин видел на войне.

Варя, с полным, строгим лицом девушка лет двадцати пяти, укладывая в гроб Боголюба, покусывала губы, чтобы не зареветь, да прятала потемневшие, словно обуглившиеся глаза. Много смертей успела она повидать и в Карелии, и уже здесь, на венгерской земле, но эта смерть отозвалась в ней особенной болью. Ко всем офицерам и младшим чинам полка, которые выказывали ей знаки внимания, она не питала никаких чувств; к Антону же, напротив, всегда относилась с особенной нежностью и лаской, как старшая сестра к своему младшему брату; наверное, поэтому тот и звал ее обычно не Варей, не Варварой Михайловной, а сестренкой. Когда Макарову случалось болеть, они оба ухаживали за ним, оба делали все, чтобы батя скорее поправился. Их обоих связывала преданная любовь к командиру полка, за жизнь которого они могли бы, не раздумывая, пожертвовать собственной жизнью. И вот теперь довелось ей обряжать Антона и готовить его в последний путь.