Фаронова Залывин увидел на площади, у собора, где он в выступе между квадратных башенок собирал роту. Тут же прохаживался и Харламов. Его солдаты, разместившись в апсидах главного входа, сидели на ступеньках, отдыхали после боя, поджидали остальных. На улицах все еще слышалась местами перестрелка, но все реже и реже. Бойцы небольшими группками продолжали выходить к площади, некоторые несли раненых и убитых.

Залывин в сопровождении Каримова, Финкеля, Кости Иванникова и братьев Якушкиных, которые бережно положили у стены убитого Утешева, подошел к Фаронову, вскинул было к шапке руку, чтобы доложить о результатах уличного боя, но тот махнул рукой, обнял его, проговорил возбужденно-радостно:

— Вот это мы их тряхнули! Вот это насыпали жару на хвост! Живой, что ли? Живой? Ну молодец! Ну молодец! Алешка с Сашкой тоже вон живы, — он отстранился и кивком головы указал на младшего лейтенанта Заврина и лейтенанта Нечаева, жадно куривших махорочные закрутки.

— Саврасова потерял, — сказал Залывин. — И не знаю — где. Но там еще, за городом.

— Да люди идут, идут, — ответил Фаронов, словно ободряя Залывина. — Собираются. А вот головной танк подожгли! Сам капитан ранен, водитель убит. Шли вместе с нами, — рассказывал Фаронов. — Боевые ребята!..

На площадь стали выходить танки, задымленные, грязные, все в окопной земле, на иных мотками щетинилась сорванная с кольев колючая проволока; посреди площади разворачивались, занимали круговую оборону.

Между домами показалась еще группа солдат. Впереди нее вышагивал в порванном кителе, без фуражки немецкий офицер в узеньких плетеных погонах, на шее у него, на шелковой ленте, мотался крытый чернью железный крест — одна из почетных наград для офицера, левая сторона груди вся была в широких орденских планках.

— Ого! Славяне ведут какую-то важную птицу, — сказал Фаронов и крикнул в сторону харламовской роты: — Василий Степанович, иди сюда!

Харламов, а за ним и Сегал, только что вылезший из танка, уже с забинтованной рукой на перевязи, подошли к Фаронову. Сержант, который с группой своих бойцов вел пленного офицера, доложил капитану, что в здании городской ратуши был ими разгромлен штаб, одного из офицеров взяли живым.

— Финкель! Финкель! — позвал Залывин. — Быстро сюда!

— А ну-ка, товарищ боец, — обратился к подбежавшему Финкелю Сегал, — спроси-ка этого гуся, кто он такой, что за гарнизон стоял в городе?

Оказалось, что это был сам начальник гарнизона. В Нойнкирхене располагался отдельный батальон СС численностью в двести пятьдесят человек, входящий в состав 356-й пехотной дивизии, которая держит сейчас оборону западнее Киршлага и Линдграбена.