СТИВЕНС. Что ж, сегодняшний день прошел благополучно.

КЕЙДЖИ. Так-то так, но кто может поручиться за завтрашний? Командир, отчего вы не возразили на довод Тидда разумно, а лишь твердили: «Мы будем ждать»? Вы сами добились того, что произошло это голосование. Зачем?

СТИВЕНС. Либо мы наносим удар быстро, согласно, как единая армия, либо…

КЕЙДЖИ. Либо все разбредутся кто куда. Давайте же сообщим Гарриет Табмен, чтобы она шла сюда из Канады и привела пятьдесят человек, давайте…

^{Джон Браун вынимает письмо и протягивает его Кейджи. Кейджи быстро пробегает его глазами и передает Стивенсу.}

Ужасно. Ужасные вести.

ДЖОН БРАУН. Потому я и добивался голосования. (Выкрикивает с болью). Гарриет Табмен заболела и слегла! Сколько раз пробиралась на Юг, собирала рабов, пряталась по болотам, часами шагала без отдыха, и вот…

КЕЙДЖИ. Она вообще не добралась до Канады.

ДЖОН БРАУН. Мы рассчитывали, что полсотни людей ждут нас к северу от границы, но ничего этого нет. Мы одни.

СТИВЕНС. Да, но есть еще наши друзья из Канзаса и с Востока.

ДЖОН БРАУН (с горечью доставая из кармана несколько писем). Сегодня утром письма как на подбор. (Показывает одно письмо). Генри Карпентера с нами не будет. Пустился в путь сюда и с полдороги вернулся — духу не хватило. (Показывает другое). Люк Парсонс отступился от нас. Джордж Гилл — отступился. Алексис Хинкли — был готов к нам примкнуть, стойко продержался год, теперь не может, из-за семейных неприятностей. У всей семьи человеческой неприятности!.. Нет, кое-кто подоспеет, но сомневаюсь, чтобы нас набралось три десятка. А мой план рассчитан на сто человек.

СТИВЕНС. Что же нам, разойтись и ждать до лучших времен?

ДЖОН БРАУН. Я готовил себя к этому двадцать лет. Всю свою жизнь, шаг за шагом, поворот за поворотом, я шел извилистым путем к этой цели. И вот настала минута положить мою жизнь на костер, если понадобится — противопоставить мое существование существованию рабства. Я не сдамся. Мы лишились пятидесяти сторонников из Канады…